Шрифт:
И вся стойка с жутким грохотом рухнула на волчонка.
Мидир сгруппировался, увернулся от большей части тяжелых железяк, но один из двуручников угодил ему по макушке. Из глаз полетели искры, голова заболела резко и сильно, навернулись слезы, и Мидир затараторил, чтобы не разрыдаться, не хватало еще волчьему принцу рыдать:
— Мне не бор-р-рьно! Не бор-р-рьно! Мидир-р-ру не бор-р-рьно! — схватился за голову, нащупывая растущую шишку. — Совсем, нискор-р-речки не бор-р-рьно!
— Вне всякого сомнения, мой принц. Только отнимите руки от головы, пожалуйста, — Киринн слышался совсем-совсем рядом, он ухватил волчонка за плечо, за пояс, и вытянул его из-под развалин стойки.
— Это еще зачем? — тянуло шмыгать носом и всхлипывать.
— Чтобы вам было совсем не больно, — Киринн привлек его к себе, склоняясь и нависая, словно огромная, облаченная в доспехи гора.
— Хор-р-рошо, но мне не бор-р-рьно! Мидир-р-ру и так не бор-р-рьно! — хуже, чем заплакать при отце, прегрешения не существовало, поэтому Мидир старался не плакать вообще никогда.
— Разумеется, мой принц. Итак? — Киринн очень настойчиво заглядывал в глаза, и Мидир поспешил выполнить просьбу: пока начальник стражи не разглядел слезы, где не положено.
Мидир отнял руки от головы и на всякий случай зажмурился. Шишку ощупали, а потом на нее подули, и боль утихла.
— Эй! Кир-р-ринн! Ты что дер-р-раешь? — все еще зажмурившись, спросил Мидир.
— Вам не больно, мой принц, а я не дую на вашу шишку. Не понимаю, что вас так удивляет! — рука в латной перчатке, похоже, пошевелила волосы Мидира, то ли взъерошивая, то ли приглаживая.
— Удивр-р-ряет, что ты не дуешь, а мне не бор-р-рьно. Ты что, меня гр-р-радишь? И тебе не стр-р-рашно?
— Нет, мой принц. Это еще одна особенность взрослого волка, того, у которого уже есть дети.
Мидир рискнул поднять взгляд и наткнулся на совершенно спокойное выражение лица.
— Пр-р-рямо дети? У тебя? Ого! А они навер-р-рное тоже бер-р-рые? — про загадочных белых волков Мидиру было страсть как интересно. Он раньше никогда белых не видел!
— Всего один белый волчонок, мой принц, к тому же слишком взрослый, чтобы заходить в гости почаще, — Киринн опять взъерошил волосы Мидиру. — Потому что он уже давно не волчонок!
— Ого! Вор-р-рчонок, который давно не вор-р-рчонок! Я тоже так хочу!
— Вот подрастете, мой принц, хотя бы лет до двухсот, и будете. С трехсот — уже обязательно, — при этом большой волк был крайне серьезен.
— До двухсо-о-от! — принц не удержался от разочарования. — До двухсот… Тогда, конечно, можно пр-р-рямо быть взр-р-роср-р-рым вор-р-рком.
Под ногой загремел неловко задетый меч — Мидир уже и забыл, что стоит возле обвалившейся стойки.
— Это несомненно, мой принц. А пока вернем все как было, — Киринн поднял стойку и очень легко, как копья, раскидал по ней тяжелые двуручники.
Мидир изловчился и, пыхтя, подтащил один, отлетевший дальше прочих, чем заслужил уважительный взгляд и довольное:
— А болванку мы вам все-таки найдем! Даже если придется выточить ее из колонны балюстрады!
— Я могу помочь! У меня очень острые зубы! — не удержался Мидир, а Киринн рассмеялся: гулко, словно эхо разлетелось горах.
Мидир даже забыл на момент, что они не спросили разрешения отца, и вопреки всему почувствовал себя очень счастливым.
Знать Вотыты ему понравилось гораздо сильнее, чем не знать!
Глава 2. Пропажа
Теперь, когда на Мидира не обращали внимания отец и брат, не могла уделить время мама, ему всегда можно было найти Киринна, особенно потому, что стражники с радостью указывали верное направление или даже, не страшась оставить пост, провожали второго принца к своему главному офицеру.
Начальнику замковой стражи.
Вотыты.
Главнее Киринна по званию был в Черном замке разве что советник или сам папа, но папа был главнее всех, так что никогда Мидиром в расчет не принимался, существовал сам по себе и выше всех, присутствуя в замке, в душе и в сознании постоянно.
Через пару недель знакомства Мидир с радостью обнаружил, что Киринна можно использовать и как стенку для лазания, очень и очень соблазнительную стенку. Настоящая стена в большой зале была приспособлена для взрослых волков, а не волчат, поэтому Мидира туда не пускали. Единожды попытавшись взобраться на маняще широкое плечо начальника замковой стражи, цепляясь и опираясь на его латы, Мидир был приятно удивлен — у него получилось! Он уселся на плечевую пластину и покачал от восторга ногами.