— Как скажешь, братишка.

Лаклан поднимает свой бокал в шутливом тосте, неторопливо направляясь к столику, где я сидела.

— Прикоснешься к этому гребаному столу, я оторву тебе руки и буду подтирать ими свою задницу до самой смерти, — рычит Роуэн.

Лаклан останавливается, медленно поворачивается, чтобы одарить брата коварной ухмылкой, прежде чем пожать плечами и пойти обратно к своему столу, проходя достаточно близко к кипящему от ярости шеф-повару, один раз хлопая его по плечу и шепча что-то на ухо. Глаза Роуэна темнеют, но не отрываются от моих. Даже когда мой взгляд мечется по сторонам, каждый раз, когда он останавливается на нем, тот смотрит в ответ.

— Слоан…

Прохладный сквозняк из открытой двери доносит в ресторан шум с улицы.

— Роуэн! Ты закончил?

Я поворачиваюсь и наблюдаю, как великолепная блондинка входит в ресторан в сопровождении двух не менее красивых подруг, следующих за ней по пятам, обе они увлечены оживленной беседой, полной смеха и уверенности. Блондинка шагает прямо к Роуэну. Не стесняясь, надела туфли на шпильках, которые подчеркивают ее голые загорелые ноги, а кожа сияет так, словно она только что вернулась с дорогого спа-отпуска. Она одаривает Роуэна широкой улыбкой, не обращая внимания на напряжение, которое только что разрушила в комнате, и осколки которого ранят меня до глубины души.

— Привет, Анна, — говорит он. Эти два слова кажутся полными смирения, когда девушка обнимает его за плечи в объятии, на которое он не отвечает, хотя она этого не замечает. Когда она отпускает его, то поворачивается и впервые замечает меня.

— О, простите, я помешала, да? — она одаривает меня, как кажется, искренне извиняющейся улыбкой. Она пытается распознать, я недовольный посетитель или, может быть, кулинарный критик, или продавец мяса или овощей, хотя я не похожа на садовода.

Нет, Анна. Я пришла, чтобы сдохнуть от смущения.

— Анна, это Слоан, — Роуэн замолкает, словно обдумывая, как бы ему подробнее рассказать, откуда он меня знает, но ничего не приходит в голову. — Слоан, это моя подруга Анна.

— Привет, приятно с познакомиться, — говорит она, и ее профессиональная улыбка превращается из извиняющейся в приветливую. — Ты присоединишься к нам?

У меня саднит в горле. Мой голос звучит хрипло, сиплый по сравнению с ровным, жизнерадостным тоном Анны.

— Нет, но спасибо за предложение. Мне пора идти.

— Слоан…

— Рада была повидаться, Роуэн. Спасибо за обед, было очень вкусно, — говорю я, трясу коробкой с инжирным «Наполеоном», которую мне хочется выбросить в ближайший мусорный контейнер, где и должна быть вся моя оставшаяся жизнь.

Я встречаюсь взглядом с Роуэном всего на мгновение и тут же жалею об этом. Покорность, которая звучала в его голосе несколько мгновений назад, отразилась в его глазах, смешавшись с отчаянием и тревогой. Это ужасное сочетание создает в моем сердце в острую, пронзительную боль.

Я одариваю его последней, мимолетной улыбкой, не дожидаясь, какой эффект это может произвести. Желание бежать настолько сильно, что мне приходится обдумывать каждый поспешный шаг, который я делаю к двери. Вероятно, у меня осталось не так уж много достоинства, которое можно сохранить, но, по крайней мере, я могу заставить себя идти.

Так вот, что я делаю. Я ухожу. Через парадную дверь. Вниз по улице. Не зная, куда иду. Не помню, когда выбрасываю коробку с десертом. Не замечаю, когда первая горячая слеза смущения скатывается по моей щеке.

Я продолжаю идти, вплоть до островка Касл, где останавливаюсь на берегу и смотрю на темную воду. И я остаюсь там надолго. Обратная дорога в отель кажется бесконечной, как будто вся моя энергия потратилась впустую.

Как только я переступаю порог, то включаю свой ноутбук, меняя билеты на самый ранний рейс следующего утра, затем забираюсь в постель и проваливаюсь в беспокойный сон.

Мы можем поговорить?

Я сажусь в самолет. Может быть, когда я вернусь домой?

Да, хорошо, напиши потом. Счастливого пути.

Хэй, ты нормально добралась?

Да, извини. Просто замоталась. Много работы.

Весь день на встречах, напишу, когда смогу.

Много несостыковок на этой неделе.

И извини за то, что пришла в твой ресторан, не предупредив.

Это было глупо с моей стороны.

Каждый из последних десяти дней, с тех пор, как я вернулась из Бостона, проходил как в тумане, и каждый раз, когда телефон звенел, сердце бешено колотилось от нервного напряжения. Я долго настраивала себя написать последнее сообщение, но когда нажимаю отправить и кладу телефон экраном вниз на колени, уже задаюсь вопросом, не удалить ли смс-ку до того, как Роуэн прочитает. Я все еще смотрю на свой ковер, погружаясь в пучину нерешительности, когда на коленях трезвонит телефон.