— Выпьешь? — спрашиваю я, и она кивает, ее глаза прищурены от боли, которая нарастает сильнее, пока спадает адреналин. — Чего хочешь?

Щель между ее бровями морщится, красивые карие глаза смотрят в мои, и от этого у меня сжимается грудь.

— Я хочу… — она замолкает, когда ее глаза бегают в сторону и снова возвращаются. Затем у нее появляется ямочка на щеке. Эта гребаная штучка как маяк озорства. Мне едва удается подавить стон. — Я хочу узнать, как ты заслужил это дерьмовое прозвище.

— Слоан, — предупреждаю я.

— Это были твои собственные какашки или чужие? Часто так делал? И типа… зачем?

Ее дьявольская маска спадает, когда я наклоняюсь вперед и кладу руки по обе стороны от ее колен.

— Тебе повезло, что ты ранена.

Слоан одаривает меня самодовольной ухмылкой. Черт, я до боли хочу, чтобы этот умный ротик и пухлые губки обхватили мой член.

— О, да? — фыркает она. — Почему это?

Я двигаюсь еще ближе. Вторгаюсь в ее личное пространство. Она сопротивляется желанию поглубже зарыться в подушки, у нее перехватывает дыхание. Моя рука обхватывает ее горло, по одному пальцу вдавливаясь в ее кожу, пульс под моей ладонью звучит как музыка. Она вздрагивает, когда мои губы касаются мочки ее уха.

— Потому что я бы перекинул тебя через колено и отшлепал по идеальной заднице, пока та не раскраснеется. И потом, знаешь что?

Она неуверенно кивает. Три раза неровно вдыхает.

— Что? — шепчет она.

— Я бы преподал тебе урок о жажде. Сильной жажде кончить, что аж приходится умолять, — мой член твердеет, когда кровь Слоан приливает к кончикам моих пальцев. — И как только ты усвоишь этот урок, я научу тебя молить перестать так сильно и часто кончать.

Пульс Слоан, как у колибри, воспламеняет мою кровь, слабый имбирный аромат испорчен потом, кровью и ее затяжным страхом. Интересно, понимает ли она, как легко я могу раздавить ее нежное горло? Интересно, думает ли она о том, что попала в лапы убийцы, который так же смертоносен, как и она сама?

— Ты дрожишь, маленькая птичка.

Молниеносным движением я отпускаю ее и возвышаюсь над ней. Мой член молит об облегчении, когда я замечаю ее раскрасневшиеся щеки и учащенное дыхание. Ее пальцы касаются шеи, легкий след движения по розоватой коже, как будто она скучает по моим прикосновениям.

Когда ее глаза встречаются с моими, я одариваю ее мрачной улыбкой, полной уверенности. Полной обещаний.

— Может, тебе стоит начать практиковаться, любимая. Иначе я не принесу тебе выпивку.

Ответом на раздраженный выдох Слоан является мое подмигивание, прежде чем я поворачиваюсь и ухожу. Трудно не оглядываться назад. Раскрасневшаяся и возбужденная Слоан, возможно, моя самая любимая версия. Пока что.

Конечно, я оглядываюсь назад, потому что ничего не могу с собой поделать. Всего один раз. Хитрую ухмылку бросаю через плечо, запечатлеваю образ ее неприкрытого желания в своей памяти.

Добравшись до кухни, я, не торопясь перебираю варианты напитков, останавливаясь на бутылке бурбона «Weller's Antique Reserve», не потому что хочу, а потому, что это самая дорогая бутылка алкоголя в доме, и этот маленький засранец Фионн должен поплатиться за то, что заставил меня назвать прозвище. Роуз сидит за обеденным столом, свет приглушен, перед ней разложен ряд карт.

— Не думал, что ты любишь пасьянсы, — говорю я, ставя стаканы на стойку и наливая первый напиток. Она быстро смотрит на меня, потом обратно.

— Таро.

— А то я не заметил, — говорю я сарказмом. Ее пристальный взгляд снова поднимается на меня, уголок губ приподнимается в слабой улыбке, как бы извиняясь за то, что она пропустила шутку из-за своей рассеянности.

— Хочешь?

— Пас. Не увлекаюсь призывом призраков или еще каким-нибудь дерьмом. Мне хватает невезения.

Роуз пожимает плечами, переворачивает карту из своей колоды.

— Как знаешь.

Она изучает карты. Складка между бровями становится глубже, когда она переводит взгляд с одной на другую. Переворачивает еще одну карту, ее молчание затягивается.

— Итак… — говорю я, и она, не поднимая глаз, переворачивает другую карту. — Ты с моим братом? Как давно вы встречаетесь?

— Мы не встречаемся.

— Ты же сказала…

— Что я его «девушка-цыпочка»? — Роуз не поднимает глаз и фыркает от смеха. — Да, «мужчина-парень» тоже звучало не очень убедительно. Не обижайся.

Я бросаю взгляд туда, где Слоан сидит в гостиной, опустив левое плечо и сосредоточив внимание на телефоне, лежащем на правом колене.

— Не буду, — бормочу я.

— Как долго ты… — ее глаза отрываются от карточек и блуждают по мне, а затем: — Изнываешь…?

Я со стоном провожу рукой по лицу. Что-то подсказывает мне, что Роуз не дурачится.

— Пиздец как долго.

Роуз опускает взгляд на свои карты и глубокомысленно кивает.

— Да. Я так и думала. Что ж, в таком случае не за что.