Я гребаная психичка.

Думала, он такой же, как я. Думала, мы с ним одинаковые. Возможно, все началось с игры, но даже с самого начала казалось, что это гораздо большее. Как будто я наконец-то нашла родственную душу. Все эти годы, эти безумные переживания, тоска и одиночество в промежутках — я думала, что все это привело к свету на нашем горизонте. Мы сближались, нет?

Я в это верила.

Как я могла так ошибаться?

Я люблю Роуэна. До глубины души. Мне нравилось будущее, которое я видела с ним, а теперь он вырвал его прямо у меня из рук.

Может, именно это ждало нас по другую сторону горы? Просто зазубренный утес, с которого можно упасть?

Мне требуется немало времени осознать, что я переместилась из центра комнаты на диван Роуэна. Не знаю, как долго я так просидела. Даже не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как я пришла. Такое ощущение, что голова набита ватой, которая служит барьером между моими мыслями и окружающим миром.

Я моргаю и смотрю на Уинстона, который сидит напротив меня на любимом кресле Роуэна, его глаза кажутся желтыми на фоне роскошного серого меха.

— Ты, наверное, еще больший псих, чем я. Тебя назвали в честь гребаного кота-нежити11, — говорю я кошаку, когда очередной приступ слез подкатывает к горлу. Я разочарованно машу рукой в направлении Уинстона, роняю голову на руки и, черт возьми, рыдаю. — Так что да, типа, я понимаю, что ты меня ненавидишь, но ты все равно садишься в гребаный самолет и летишь со мной, потому что будь я проклята, если вернусь в Роли одна.

Я выплакиваю поток слез, который кажется бесконечным, пока что-то мягкое не касается моей руки. Мои влажные ладони скользят по лицу, Уинстон смотрит на меня снизу вверх, его нежное мурлыканье звучит успокаивающе. Когда я поднимаю руку, он забирается ко мне на колени и ложится рядом.

— Я сказала, что психованная, и теперь ты хочешь быть друзьями? Надо было раньше догадаться.

Мы сидим так, пока мои слезы, в конце концов, не утихают, только я, кот и вибрация его мурлыканья у моих бедер. И спустя долгое время, когда осознание того, что Роуэн может вернуться в любой момент, разъедает мои мысли настолько, что они начинают доминировать, я откладываю кота в сторону и встаю.

— Если мы сядем в самолет, то должны сделать все сексуально. И я не имею в виду пожар в мусорном баке, — говорю я Уинстону, когда он смотрит на меня, видимо, недовольный тем, что его теплая человеческая постель сдвинулась с места.

Я иду в душ, включаю его на полную мощность, пока вода не начинает обжигать. Растрачу все его запасы в бойлере, потому что моя гребаная психическая энергия берет вверх, когда я перестаю ныть. Затем сушу волосы, наношу макияж, обещаю себе, что больше не буду плакать, чтобы не испортить лучшие стрелки, которые я рисовала за последнее время. Я даже наклеила накладные ресницы, потому что к черту все это. Раз уж я психопатка, то буду самой ахуенной психопаткой, которую когда-либо видел международный аэропорт Логан.

Конечно, часть этого упорства улетучивается, когда я заказываю билет на следующий рейс из города и собираю вещи.

Когда звоню Ларк, моя решимость почти иссякает.

— Привет, сиськи с золотой звездой, как дела? — спрашивает она, и ее голос звучит как перезвон колокольчиков.

Глубокий вдох вырывается у меня через нос.

— Эм. Бывало и лучше.

— Почему? Что случилось?

— Роуэн, — говорю я, смаргивая слезы. — Он порвал со мной.

— Что? — наступает долгое молчание. Я киваю, хотя знаю, что Ларк меня не видит. — Нет…

— Да.

На том конце провода раздается страдальческий звук. Какой бы клей ни скреплял мое сердце настолько, чтобы оно продолжало биться, оно рушится сильнее, когда я слышу ее переживания. Острые точки боли пронзают изнутри, царапая мышцы и кости.

— Он не мог этого сделать… ты же не серьезно… — шепчет Ларк.

— К сожалению, совершенно серьезно, — отвечаю я, включаю громкую связь, сажусь на диван и сажаю Уинстона к себе на колени. — Я только что забронировала билет на обратный рейс в Роли. Хочу немедленно уехать из Бостона. Можно пожить у тебя немного, пока не придумаю, что, блять, делать с жильцами в моем доме?

— Конечно. Всегда. Сколько захочешь. Пришли информацию о рейсе, и я изменю свой, чтобы мы вместе улетели, — Ларк сыплет ругательствами и недоверием, когда я отправляю ей скрин своего билета. Она повторяет информацию вслух, потом испускает долгий вздох. — Ох, милая, здесь какая-то ошибка. Этот мужчина любит тебя.

Я раздраженно издаю горький смех.

— Я тоже так думала. Но он совершенно ясно дал понять, что это не так. Я «гребаная психичка» и поэтому не могу ни любить, ни быть любимой. Это не новость. Но как оказалось, я слишком психованная даже для него.