Адам аккуратно шагнул вперёд. Молодняк испуганно отошёл. Лоуренс заметил, что детей среди толпы видно не было. Прошка, Инва и прочая молодёжь смотрели на него с искренним испугом, когда в глазах старших читалось лишь раздражение.

«Это не месть за своего. Это демонстрация власти»

Едва Адам сделал новый шаг, как Неля схватила его за рукав. Это не могло не вызвать улыбку. Адам шумно втянул носом воздух и мягко освободился из чужой хватки.

– Они злятся на меня, а не на тебя. Не провоцируй, Краса Моя.

Неля поджала губы и её круглое, живое лицо будто бы стало меньше. Рытвины от оспы на миг снова показались мелкими, красивыми веснушками. Адам не удержался.

– Прости меня. – Шепнул он, а после поцеловал Нелю в щёку. – За всё прости, красавица.

В своих гадательных прогнозах тётка ошибалась редко, но если ошибка встречалась, то она приводила к самым фатальным последствиям. Адам посмотрел на ошарашенную Нелю, сжал её руку, а после отпустил крепкие, натруженные пальцы. Особенно было жаль, что улыбнуться, как надо напоследок не выйдет. Язык натолкнулся на гладкую ямку меж зубов.

Эти сельские черти забрали у него всё.

Но это не было проблемой. Адам прикрыл глаза, вспомнил начало этого путешествия и почувствовал горькую радость. Даже в самой дерзкой мечте он не мог представить большего позора для своего отца. Воображение рисовало, как его белые кости и пепел от книги доставят прямо к ногам родителя с лаконичной запиской: колдун найден. Интересно, поймёт ли отец всё сразу или немного помучается над задачкой? Или посылка так и не дойдёт. Затеряется в пути, а местные будут разыгрывать маскарад, что опальный сын верховного инквизитора всё ещё работает.

Адам смотрел в эти глаза, но не чувствовал ненависти или злости. Только лёгкая досада и обида за то, что его поймали так легко, осталась на душе.

– Так если истреблять ересь, то вы все пойдёте за мной в костёр? – Спокойно спросил Лоуренс.

Кузнец и лесник переглянулись, несколько женщин ахнули. Староста сжал книгу в руках.

– Сгоришь лишь ты один.

– Тогда это плохой ритуал очищения. – Адам сделал ещё один шаг вперёд. – Большая часть грязи останется у порога.

– Ты не прав. Вся грязь сгорит в огне.

– Если бы я не знал контекста, то ужаснулся бы вашей жестокости. Ладно старики, ладно взрослые, но вот дети. Все эти мелкие сопляки… - Адам повернул голову в сторону лесоруба и его недавно родившей жены. – Как, кстати, вам живётся с пониманием, что ваш ребёнок проклят с самого рождения? Приятно?

Вот Адаму стало приятно, когда взгляд упал на перевязанную руку лесоруба. Мужчина перехватил этот взгляд и, кажется, всё понял. Пальцы на его здоровой руке сжались в кулак, а глубокая морщина пролегла меж глазами.

– Так это всё из-за тебя!

Адам кивнул. Во второй раз в жизни он познал удовольствие сделать гадость и прямо об этом сказать. Внутри поднялась буря. Приятное, окрыляющее чувство толкнуло под лопатки.

– И я ведь побывал не только в твоём доме!

Люди испуганно зашушукались, а Адам широко улыбнулся.

– Я был в твоём доме! И в твоём! И твоём! И, конечно, побывал у тебя! Вы хоть представляете, что я обнаружил? Знаете, сколько амулетов попортил?!

Поднялось возмущённое роптание. Адам втянул носом воздух. Мысленно он предлагал свою душу и высшим и низшим, но с условием, что пытка в физическом мире пройдёт быстро. Хотелось отмучаться быстро, пусть и не так.

Вспышка, щелчок и крик.

– СЖЕЧЬ КОЛДУНА!

– Да не стой ты, идиот!

Воздух выбило из тела, но не от удара. Неля схватила его, подняла и небрежно перебросила на плечо. Адам удивленно распахнул глаза, когда холодный колючий воздух ударил в лицо.

– Краса…

– Заткнись!

Длинная юбка упала в ногах и Неля полетела вперёд. Адам шлёпнулся на землю, носом в сухой муравейник. Только сейчас до него дошло, что именно случилось.

«Она…попыталась меня спасти?»

– Да будь всё проклято! – Неля вскочила на ноги и резким движением порвала подол юбки. Тёмная ткань взметнулась в воздух и Адам её крепко схватил. – Брось это и беги!

Неля бросилась к нему и схватила за руку. Со свистом мимо пролетели вилы. Адам сжал кусок юбки и бросился вперёд. За спиной боевым кличем раздался крик старосты: