Будто наяву Неля увидела, как шею Адама обвивают чёрные, костлявые руки. Лоуренс грустно усмехнулся.

– Она была не одна. Всякую, которую нельзя было спасти, я травил.

Чёрных рук возле него становилось всё больше и больше. Из общего черного клубка вышла сначала одна, потом вторая, третья, четвёртая женщина… Их оказалось так много, что самого Адама стало не видно. Только его глаза видела Неля. Морок сошёл быстро, стоило Лоуренсу поправить плащ. Адам поднял лицо к небу.

– Зачем… Зачем ты это мне говоришь? – Собственный голос прозвучал жалко и плаксиво. Неля поймала себя на мысли, что хочет убежать прочь.

– Если ты всё же решишь дать мне шанс, я хочу, чтобы ты знала всё. – Адам пнул небольшой камешек. – Я не хотел этого делать, но тогда убить было куда гуманнее, чем спасать то, что осталось.

Гнев кольнул щёки. Неля пихнула Адама под рёбра и тот едва не упал.

– Ты ведь мог их спасти!

– Если бы мог, то спас бы, краса моя!

– Ты… Ты… Лицемер! Ты же колдун! Ты же можешь…!

– Если ты не поняла, то нет! Я не могу! – Адам раздражённо потёр ноющий бок. – Мои способности весьма ограничены, если ты не заметила! Если речь не про один против одного, то я вообще бесполезен!

Как бы Неля не пыталась выхватить ложь, минувшие события говорили сами за себя. На место страху и гневу пришла горькая жалость. Лишь из-за нескольких трюков мир был настолько жесток? Стоил ли тот фокус всех ужасов столицы, о которых так часто говорили в слухах? Неля была уверена, что нет.

– Ты даже чуму навести не можешь?

Адам даже не моргнул.

– Могу. Но цена того не стоит.

– Цена? – Неля недоверчиво сощурилась. – Разве ты уже не продал свою душу?

– Краса моя, за душу мою не бойся. С ней всё хорошо. А вообще, идём. Я сам тебе всё покажу и расскажу. Ещё налью чаю. Ты же моя спасительница. Идём, я налью красивые чашки.

Неля поднялась на ноги и отказалась от протянутой Адамом руки. Всё в голове встало вверх дном. Будто ничего не произошло, Адам говорил об обычных делах. О проблемах с летописью, о недавно рождённом ребёнке, о неправильном браке Прошки. Спокойствие длилось до тех, пока на горизонте не показались люди с факелами и вилами.

Адам прекрасно понимал, что происходит, но какая-то его часть надеялась на чудо.

Люди живой стеной стояли впереди. Староста хмурил толстые брови, сжимая в руках… Сердце охнуло. Лоуренс стиснул зубы, но взгляда от книги не отвёл. Хорошо знакомая тёмно-коричневая обложка слабо мерцала в чужих пальцах.

Впереди, испуганный и дрожащий, стоял Прошка. Мысленно Адам дал себе пощёчину. В момент колдовства он даже не думал, что что-то забыл. Только теперь пришло понимание – он не подумал о последствиях.

– Я что-то не вижу на нём оков или верёвок. Уважаемые, вы что, вздумали его отпустить? – Адам попытался очаровательно улыбнуться. Мрачные горожане не изменили лиц. – Ну же, схватите его!

Прошка взвыл и испуганно прыгнул за свою молодую жену. Хрупкая Инва как могла обняла рослого парня и свела тонкие брови к переносице. Адам почувствовал, как горлу его подкатывает тошнота. Что вообще творилось в голове этой дуры? Она забыла, как Прошка её опозорил? Адам пожалел, что рядом не было той самой простыни, чтобы как следует хлестануть девку.

Люди молчали и это пугало. Невольно Адам выступил вперёд, стараясь прикрыть собой Нелю. Внутреннее чутьё орало, что всё очень-очень плохо. Люди не кричали, не роптали, не требовали крови во весь голос. Они молчали, но смотрели такими острыми глазами, что кожа сама едва не отходила от тела.

– Так вот ты какой… Колдун… - Староста говорил медленно и возвышенно, но Адам видел тряску в его руках. – А мы ведь думали, что с твоим приездом вся ересь в этих краях подохнет!

– Да, подохнет!

– Долой ересь!

«Наконец стали нормально себя вести…»

– А ты, как оказалось, корень этой ереси. Мы о тебе всё узнали! – Староста потряс книгой, и с желтых страниц слетело несколько маленьких бумажек. Заметки, сделанные Адамом, тёткой, предками, упали на сухую землю. Несколько людей испугано отпрянуло, но большинство осталось непоколебимым. – Всё! Бесовское ты отродье!

– Если вы обо мне узнали всё, то почему так говорите? Мои отец и мать были людьми, далёкие от бесов.