«Вот удобный момент», — подумала Мартинс.

— Мы держим путь к северу, домой, — сказала она. — Нам необходимо горючее — подойдет все что угодно, на чем бы ни ездили ваши машины...

— Тростниковый спирт, — с надеждой вставил старик.

— Просто отлично. Немного еды. У нас приличный запас медикаментов, к тому же в нашем отряде есть разные специалисты — например, по ремонту электронного оборудования.

Вообще-то в этой области они полагались в основном на систему самовосстановления Марк III, но ведь необязательно открывать все карты.

— Милости просим, — сказал джефе. — Тем более что разумно — кажется, в английском есть такое выражение — содействовать уходящему гостю. — Он поглядел по ту сторону цепочки УНВ. — Как я вижу, сеньора, здесь не весь ваш контингент и большого танка тоже нет.

«Большого танка,— повторила про себя Мартинс. — Пока его не увидишь, никто не может себе представить, что он на самом деле такое».

Она вежливо слегка склонила голову:

— Уверена, вы понимаете, что меры предосторожности продиктованы здравым смыслом. Такое неспокойное время.

Джефе расхохотался непринужденно и от души:

— Рад, что мы понимаем друг друга, teniente [5] Мартинс. Я провожу вас...

Протянув руку, он ступил на УНВ без малейшего страха; дети забросали машину цветами и обвесили ее и солдат цветочными гирляндами. Мартинс чихнула и огляделась. Для джефе ее интерес не остался незамеченным.

— Это, как вы называете, геотермальная станция,— сказал он, указывая на невысокое блочное строение.— Подземная вода слишком горяча для использования на бытовые нужды, для прудов с рыбой и других целей она тоже не пригодна. Все очень просто. Как видите, у нас также есть несколько механических мастерских и небольшие мастерские, производящие все нужные нам бытовые предметы.

На улицах были открыты настоящие магазины, где продавали вещи из ткани и кожи, инструменты, еду, — такого она не видела уже долгие годы. А еще были люди, торговавшие цветами. То, что сейчас кто-то может тратить время и силы на подобную роскошь, потрясло ее.

— Мы выпускаем собственные деньги для удобства взаиморасчетов и обмена, но каждый вносит свою долю на общественные нужды, — продолжал он.— Поскольку вы наши, гости, все ваши нужды будут оплачены из общественной сокровищницы; и в первую очередь, поскольку вы проделали долгий путь, вам необходимо вымыться и подкрепиться. Позже вы должны будете поужинать с нами. А завтра мы посмотрим, что можно придумать насчет топлива и припасов в дорогу.

Мартинс и Дженкинс переглянулись и оглядели просторный, светлый дом, предоставленный американцам.

— Наверное, это у меня такой кислый нрав, Топс,— задумчиво обратилась она к нему, — но все это как-то чересчур хорошо, чтобы быть правдой...

— Вероятно, на самом деле чересчур хорошо, чтобы быть правдой, Эль-Ти, — отозвался сержант.

— Надо быть начеку.

— Хорошо. Слушайте меня, недоумки! Оружие должно быть у каждого под рукой. Все остаются в поле зрения своего старшего — хоть мыться будете, хоть на толчке сидеть — мне начхать. Никто чтоб не пил больше одного стакана; и держите своих дружков в штанах, что бы там вам ни пели местные сеньориты, ясно? Микаэле, Вонг — вы отвечаете за машины. Смит, МакАлистер, Санчез — на вас наблюдение с крыши. Пошли!

— Бог ты мой! — пробормотал Дженкинс. — Пиво! Настоящее, взаправдашнее, не разбавленная моча, а пиво, Богом клянусь.

Джефе — Мануэль Обрегон отзывался на это слово, хотя местные называли его каким-то непроизносимым именем, улыбнулся, кивнул и отхлебнул из своего глиняного стакана. Рядом за столами, расставленными прямо на площади, другие жители тоже улыбались и кивали. По-видимому, большинство горожан вовсю радовались возможности повеселиться. Они были празднично и прихотливо одеты, подобных нарядов Мартинс еще не видела в этой стране. Еда была настолько хороша, что лейтенант даже ослабила крепления бронекостюма (казалось, никого не задевало, что солдаты были в полной экипировке, и жители словно не замечали в их руках М-35 и гранатометы). Подавалась жареная свинина, салаты, дымящееся овощное рагу, какое-то острое пряное варево из мяса, помидоров и «чили».

Обрегон сидел за их столом и спокойно накладывал на свою тарелку все блюда, что им предлагались, пробуя первым. Мартинс была признательна за подобный жест доброй воли, но не расслаблялась и сделала только пару глотков пива. Она и так уже достаточно опьянела от одного ощущения чистоты собственного тела и вкусного ужина, плотно улегшегося в желудке.

Дженкинс и капралы зорко следили, чтобы и остальные не позволили себе лишнего.

— Я заметила, что у вас, кажется, нет церкви, — сказала Бетани.

Обрегон расплылся в улыбке.

— Здешние люди никогда не были слишком уж рьяными приверженцами Церкви, — пояснил он. — Молясь Богородице, поселяне называли ее Тонацин, Луна. Меня всегда злило то, что сотворили здесь чужаки, испанцы. Но когда мой народ выбрал меня своим главой, я вновь стал рассказывать им о старых традициях, о древних обычаях наших предков, идущих еще от незапамятных времен. О том, что мы всегда знали, и о той правде, что я узнал, в юности учась в университете, — обо всем том, что латиносы и их жрецы пытались задушить.