— Боли в области живота часто беспокоят? — спросил я. — Дискомфорт, отрыжка, тошнота, ощущение переполненного желудка? Падения давления?

— Хм, не так сильно и не так часто, но случается. А что? — с волнением в голосе поинтересовался Соколов.

— Зарождающуюся аневризму аорты брюшной полости разглядел у вас. А это… Не хочу вас пугать, но это вещь весьма нехорошая. Если не предпринимать никаких мер, всё может закончиться плачевно. Гипертония, сахарный диабет?

— Есть, — сглотнув застрявший в горле ком, кивнул Соколов.

— А это факторы, увеличивающие риск образования аневризмы. Ещё и курите небось?

— Курю, — снова покаянно кивнул пациент.

— И работа у вас нервная, верно?

После небольшой паузы Соколову вынужден был согласиться:

— Это да. Я директор гастронома №1, он же «Елисеевский». В торговле всегда так, постоянно приходится крутиться, чтобы всем угодить и себя не обидеть. Иногда уж думаешь, а пошло оно всё к чёрту! Уйду вон в главк бумажки с места на место перекладывать… И пусть зарплата ниже и нет доступа к деликатесам, зато избавлюсь от постоянного чувства, будто ты между молотом и наковальней. Спокойно досижу там до пенсии.

— А что, неплохая идея, — поддержал его я. — Я бы на вашем месте так и поступил. Вы подумайте, что вам выгоднее – постоянный стресс при деликатесах, или бумажная работа и душевный комфорт. До пенсии долго ещё вам?

— Четыре года.

— Вот спокойно их и проведите. А там – на заслуженный отдых, возитесь с внуками, летом хоть каждый день на речку, рыбу удить, или просто в лес по грибы и ягоды. Зимой с встанете на лыжи, да ещё и внуков с собой прихватите.

— Эх, — вздохнул Юрий Константинович, — кто ж меня отпустит…

— А кто не отпустит? Никто согласно КЗОТу не имеет права вас насильно удерживать в директорском кресле.

Соколов грустно усмехнулся:

— Увы, КЗОТ не всегда действует, когда в деле замешаны большие люди. Если я им выгоден на посту директора гастронома, то...

Он сделал многозначительную паузу. Я же, глядя ему в глаза, медленно, выделял каждое слово, произнёс:

— Юрий Константинович, вы, и только вы – хозяин собственной судьбы. Никто не может за вас решать, хоть сам Генеральный секретарь ЦК КПСС. Увольняйтесь к чёрту из этой структуры, чем дальше от торговли – тем лучше. Вы поняли меня?

Я смотрел на него, как удав на кролика. Соколов сделал глотательное движение и быстро пару раз мелко кивнул.

— Хорошо, Арсений Ильич, я попробую. И правда, чего бояться-то… Войну прошёл – так не боялся, как идти против… Ну, обойдёмся без имён.

Можно и без имён, хмыкнул я про себя, всё рано мне-то они известны. Тот же Гришин, первый секретарь Московского горкома партии. Или Галя Брежнева… Могла бы помочь, но к тому времени её отец уже ушёл в лучший мир, и она сама практически угодила в опалу. Как и её супруг, которому вообще пришлось отсидеть. Так что, дорогой Юрий Константинович, никто тебе не поможет, и единственный шанс уцелеть – вовремя соскочить с этой продовольственной иглы. Может быть, если хватит здоровья, развернёшься в 90-е. Правда, не уверен, что они наступят в том виде, в каком их пришлось пережить и мне, и всей стране, в одночасье развалившейся на отдельные республики.

— А чтобы у вас появился стимул… Давайте так, сейчас я продемонстрирую свои возможности, после чего вы проходите обследование, которое должно подтвердить у вас наличие аневризмы. Пока небольшой, но аппаратура должна увидеть. Вам могут предложить операцию, полостную операцию, и такой метод чреват разными осложнениями, тем более в вашем возрасте. Если вы прислушаетесь к моим рекомендациям и не только измените образ жизни, отказавшись от вредных привычек, но и смените место работы на более спокойное, то, скажем, через месяц я берусь избавить вас от аневризмы без всяких операций. В противном случае вверяйте своё здоровье традиционной доказательной медицине со всеми вытекающими последствиями. Согласны?

На этот раз он задумался. Если предыдущее предложение всё-таки оставляло ему пути для отступления, то сейчас требовался однозначный ответ – да или нет. Я, не отрываясь, смотрел его в глаза. Он сначала отводил взгляд, но, придя к какому-то решению, вздохнул:

— Хорошо. Если всё обстоит так серьёзно, то я сделаю всё возможное и невозможное, чтобы в течение месяца отказаться от вредных привычек и сменить место работы на более спокойное.

Я растянул лицо в улыбке:

— Ну вот, совсем другой разговор. А теперь займёмся вашим наследием войны.

От иглорефлексотерапии я предпочёл на данный момент отказаться. Вся эта показуха ни к чему, только мешать будет. Будем работать с помощью ДАРа.

Сначала у меня была мысль вывести осколок на безопасное расстояние от артерии, а там, если что, хирург его извлечёт без особых проблем. Но затем я своё решение изменил. Захотелось наглядно показать, чего стоит мой метод. Хотя, конечно, энергии было потрачено изрядно, чтобы осколок прошёл сквозь мышцы и вышел через кожу наружу, оставив после себя небольшую ранку. При этом ещё пришлось и местную анестезию проводить опять же с помощью исполнительных «паутинок», которые временно блокировали нервные окончания по пути следования осколка.