— Я его знаю, — отозвалась Герман.

— И я слышал, но полностью не помню, — добавил Эльдар.

— Ну вот сейчас я вам его и напомню, уже под аккомпанемент гитары.

Почему я выбрал этот романс из ещё не снятого Рязановым фильма «Жестокий романс»? Во-первых, он у меня сам как-то всплыл в памяти, а во-вторых – я подумал, что для Герман эта вещь будет в самый раз, коль уж она поёт и романсы тоже. А в-третьих – я когда-то эту вещь под гитару разучивал, и не без труда, но подобрал сначала аккорды, а затем и ноты.

Пел и поглядывал на Анну Викторию. Она с задумчивым видом смотрела куда-то сквозь меня, а когда я закончил – её глаза блестели от едва сдерживаемых слёз.

— Боже, — прошептала она. — Боже, как же это проникновенно!

— В вашем исполнении это будет на порядок проникновеннее, — заверил её я. — Давайте сейчас сразу вторую отыграю, а потом уже я предоставлю возможность спеть обе вещи вам, Анна.

Второй песней была «Я не могу иначе». Я помнил, что Пахмутова и Добронравов писали эту песню именно для Герман, но спеть она её не успела, и в итоге композиция оказалась у Валентины Толкуновой. Извиняйте, Александра Николаевна и Николай Николаевич, что заимствую у вас этот не самый большой хит, напишете что-нибудь ещё.

И вторая песня, как я и ожидал, зашла всем присутствующим. Ну а дальше пошёл репетиционный процесс, закончившийся через час с небольшим записью демо-версий обеих песен. Причём романс был записан исключительно под акустическую гитару, которая нашлась в недрах студии грамзаписи. И аккомпанировал не я, а Володя. Будучи профессионалом, он с лёта ухватил мелодию, и я просто стоял по другую сторону стекла, слушая доносящиеся из динамиков звуки музыки и слов. Так же с этой стороны стекла я слушал запись окончательной версии «Я не могу иначе», записанной всего-навсего с третьего дубля. И то первые два раза лажали музыканты, а не Герман.

Звукач сделал две копии плёнки с записями обеих песен – для Анны и для меня. Герман я отдал и партитуру, так что теперь всё зависело от её расторопности. Надеюсь, прежде чем она выступит на ТВ или песню в её исполнении пустят в ротацию на радио, никто с этими композициями не засветится. Собственно, музыканты, которые, оказывается, играли в эстрадном оркестре при Доме культуры ЗИЛ, мне лично пообещали ни с кем информацией раньше времени не делиться. А когда я заикнулся насчёт оплаты их услуг, покосившись на Герман, заявили, что она уже им заплатила.

— Анна, не стоило, — пожурил я её. — Я бы сам заплатил.

— Вот ещё глупости! — всплеснула она руками. — Если бы вы повели меня в ресторан, я бы вам, как мужчине, позволила ещё, быть может, заплатить. А это уже совсем другое дело.

— Да? Хм…

Я посмотрел на часы. Было начало девятого, время ещё детское. После этого перевёл взгляд на Анну.

— Тогда я вас приглашаю вас в ресторан.

[1] Остеогенная саркома — саркома, злокачественные клетки которой происходят из костной ткани и продуцируют эту ткань.

[2] В 1990-м году площади вернули название Манежная.

[3] Рост Анны Герман составлял 184 см.

[4] Анна Герман родилась 14 февраля 1936 года.

[5] Паньство – обращение на польском к незнакомым людям в официальной обстановке. Так Анна Герман обычно начинала свои концерты.

Уже сидя в машине, мы стали прикидывать, в какое заведение столичного общепита лучше ехать. Я предложил «Арагви», где мы уже бывали с Ритой, и меню которого вкупе с хорошим качеством обслуживания мне было знакомо, и Анна была не против. Имелся, конечно некоторый риск пересечься с Джапаридзе, но не каждый же вечер он там сидит… Да ср… плевать на него. Мы с ним свои дела порешали и разошлись, как в море корабли.

Вскоре я парковался на площадке перед рестораном, где, к слову, стоял даже целый «Mercedes-Benz 350 SE».

В голове мелькнула какая-то смутная догадка, но меня отвлёк голос Герман:

— Арсений, вон люди стоят у входа. Мне кажется, в ресторане нет мест.

— Не волнуйтесь, Анна, свободные места всегда есть. Просто они не для всех.

Пришлось опять проворачивать фокус с «пятёркой», благо что швейцар был тот же и, кажется, даже узнал меня, а Герман смерил оценивающим взглядом. Ну да, женщина видная, высокая, и одета прилично, хоть и не броско. Как я понял, Герман не была особой модницей, предпочитая длинные юбки и платья. И длинную дублёнку, такого же цвета, как и моя.

Когда мы оказались внутри, эстафету принял опять же знакомый мне администратор. Ему пришлось сунуть ещё одну «синенькую». Коррупция в сети ресторанов цвела махровым цветом, все об этом знали и ничего не предпринимали. Сотрудники ОБХСС сами любили посиживать в ресторанах, причём за счёт принимающей стороны. Понятно, и среди них находились честные и порядочные, но таких, как я догадываюсь, опять же, опираясь на вычитанные в сети материалы, было не так уж и много. Он меня узнал, поскольку ещё когда-то провожал к столу Джапаридзе, а затем и нас с Ритой к свободному, несмотря на табличку «забронировано»», столику, находившему в небольшом зале. Именно здесь мы когда-то с Джапаридзе и встречались. На этот раз, к счастью, физиономии то ли бандита, то ли цеховика, то ли того и другого в одном флаконе не наблюдалось.