Двое мужчин стояли в дверном проёме, с пивом в руках, наблюдая за тем, как Хью наносил очередной удар.

— Ещё раз тронешь её — убью, понял?! — рявкнул он.

Я вскочила и бросилась к нему, схватив за руку, которую он держал над избитым мужчиной.

— Хватит, — сказала я, и мой голос сорвался на рыдания.

В голове вспыхивали обрывки воспоминаний. Детство, полное взлётов и падений. Напоминания о том, почему бег был для меня спасением. Что вообще происходит? Отец ведь был в порядке, когда я уходила утром…

— Чёрт, Лайла, да если бы я знал, что он ударил тебя, сам бы его вырубил, — пробормотал отец, его голос был пьяным и невнятным.

Он был пьян или под чем-то — я не могла точно сказать. Всю жизнь я знала этого человека именно таким. Но с тех пор, как я вернулась домой, я не видела его пьяным или обдолбанным. Я надеялась, что проблемы со здоровьем заставят его попытаться измениться.

Я ошибалась. Не в первый раз. И, скорее всего, не в последний. Но я никогда не перестану пытаться. Потому что где-то под всей этой грязью болезни и зависимости всё ещё был хороший человек. Возможно, я единственная, кто ещё в это верил. Но это не имело значения. Если у человека есть хоть кто-то, кто в него верит, значит, ещё есть надежда. А все заслуживают надежду, не так ли?

— Лайла Джеймс, глянь-ка на себя, — протянул голос из дверного проёма.

Брэдли.

Такой же мерзкий, каким я его запомнила. Тот самый друг, с которым отец влезал в самые крупные неприятности. Я никогда его не выносила.

Хью медленно встал и, подняв с земли избитого мужчину, заставил его встать рядом с собой.

— Тебе повезло, что я не вызываю копов. Извинись перед ней и убирайся к чёрту.

— Извините… Я не видел, что вы стоите сзади, — пробормотал тот, сплюнув кровь на траву. Затем развернулся и крикнул через плечо:

— Ты мне должен двадцать баксов, Тейт. Ты заплатишь.

Он ушёл, скрывшись в темноте.

Хью повернулся ко мне и нахмурился.

— Ты в порядке?

Я кивнула, но он всё равно шагнул ближе, медленно, почти хищно.

Его большая ладонь мягко коснулась моей щеки. Он достал телефон, включил фонарик, а потом тихо выругался.

— Поехали. Ты здесь не останешься.

— Что? Но я живу здесь.

— Больше нет. У тебя два варианта. Ты собираешь вещи и едешь к Трэвису и Шей, или остаёшься у меня в гостевой пристройке. Всё. Выбирай.

Его зелёные глаза были жёсткими, и он бросил взгляд на моего отца, который, шатаясь, поднялся на ноги и начал невнятно извиняться.

— Я поеду к тебе. Только не звони Трэвису сейчас. Он взбесится. Я поговорю с ним завтра. Обещаю.

Хью кивнул.

— Ладно. Тогда пошли собирать твои вещи.

Хью прошёл мимо моего отца, грубо оттолкнул Брэдли и Пэта в сторону. На диване валялись двое каких-то незнакомцев, а журнальный столик был усыпан пустыми пивными банками.

— Вечеринка закончилась, парни. Убирайтесь, — бросил он, указывая на дверь. Затем посмотрел на меня и кивком головы показал на коридор, ведущий к моей комнате.

Я быстро юркнула внутрь и смахнула слёзы, стекающие по щекам.

Трэвис теперь ещё больше возненавидит нашего отца. Он не понимал, что это болезнь, что отец борется с ней, как может.

Именно поэтому я была здесь.

Но сегодня уже ничего не изменить.

Отец был пьян. Его друзья — отвратительны. И мне самой не хотелось здесь оставаться. А Хью я знала достаточно хорошо, чтобы понимать — он не уйдёт без меня.

Я быстро набросала в сумку одежду, захватила туалетные принадлежности и вернулась в гостиную, катя за собой чемодан.

Отец сидел прямо на полу с бутылкой водки в руке. Он запрокинул голову и сделал долгий глоток.

Брэдли, конечно же, всё ещё был здесь — ржал так, будто это было самым забавным, что он когда-либо видел.

Я часто задумывалась, имело ли вообще смысл это выражение — «сорваться с воза». Потому что, если честно, мой отец чаще был под этим самым возом, чем на нём.

Я ненавидела это. Но это не означало, что так будет всегда.

— Прости, Лайла, — пробормотал он. — Я люблю тебя. Просто… просто сорвался.

Он попытался встать, но тут же снова рухнул на пол, а Брэдли захлёбывался смехом, заполняя этот крошечный дом своим мерзким голосом.

Хью шагнул вперёд, забрал у меня сумки, закрывая отца от моего взгляда широкой спиной.

— В машину. Сейчас. Я сейчас приду.

Я сделала, как он сказал. Я была слишком уставшей, чтобы спорить. Щека горела от боли, когда я забралась в его грузовик. Но это ничто по сравнению с тем, как болело моё сердце.

5 Хью

Она молчала всю дорогу до моего дома, и я не мог не заметить, как она то и дело смахивала слёзы с щёк, стараясь скрыть свою грусть. И уж лучше мне даже не начинать про синяк на её лице от этого ублюдка, который её ударил. Неважно, знал он, что она там, или нет. Они все были пьяные в хлам и вели себя как конченные уроды. Ей вообще не стоило быть рядом с ними.