— Не, я молниеносен. Кстати... — Себ щелкнул пальцами по другой линии. — Я также убедил папу позволить мне взять зеленый Ламборджини на лето. Мне было очень легко уговорить его, так как я застал его за тем, как он жаловался Мануэлю о твоей чешуйчатой заднице.

Папин операционный директор и правая рука. Отлично. По всей компании ходили слухи, что я безответственный кассовый аппарат.

— Я вернусь туда, как только смогу. — Я стиснул зубы, швырнул несколько купюр в сторону кассира и ворвался обратно в отель. — Я просто хочу убедиться, что с Брайар Роуз все в порядке.

Себ впервые стал серьезным.

— Она больна?

— Нет, ничего такого. Просто у нее была дерьмовая неделя.

— Мои паучьи чувства подсказывают мне, что твоя станет еще более дерьмовой, когда ты вернешься сюда.

Иногда я всерьез ненавидел его.

— Ты можешь хотя бы сказать ему, что это срочно?

Я мог бы позвонить папе сам, но это заняло бы несколько часов. Забота о Брайар Роуз требовала от меня лазерной фокусировки прямо сейчас.

— Конечно, если не забуду.

— Не все шутки ради, Себ.

— Нет. — Он зевнул. — Но этот разговор - да, иначе я бы не смеялся.

— Я…

Но он бросил трубку.

Ублюдок.

25

Оливер

Я проснулся от неожиданности, захлебнувшись собственным потом. Рука, обхватившая мое бедро, не дала мне подняться на ноги.

Мой член упирался в пресс. Полный, толстый и на сто процентов твердый. Может быть, из-за сна - о Париже с Брайар, о том, как она умоляла меня трахнуть ее прямо на улице. А может, от того, что маленькая, мягкая рука сейчас держала его в тисках.

— Брайар.

Она не шелохнулась. Простыни сбились в комок у наших лодыжек. В темноте я едва мог различить силуэт ее стройной фигуры.

Я толкнул ее в плечо и ужаснулся, когда она крепко сжала его, немного покрутив вверх-вниз.

— Твою мать.

Она захрипела и пнула меня по голени.

Черт побери.

Я пытался оттолкнуть ее пальцы от себя, один за другим, но она стонала, не желая отпускать меня. Мои яйца сжались.

— Ты должна освободить меня, или я кончу на весь потолок.

Это не преувеличение. Хотя мне не нравилось спать рядом, я уделял приличное количество времени знакомству своего члена с кулаком. Но в последнее время я этим пренебрегал. Все свободное время в последние несколько дней я проводил в больнице с Брайар.

Утром наблюдал, как она вытягивает руки на солнце, как рукав спадает с ее изящного плеча. Вечера, когда она смотрела на меня, впившись зубами в губы, приглашая сделать то же самое. А ночами я спал рядом с ней, слушая ее тихие стоны.

Она всегда была такой. Склонной к диким снам. В ту пьяную ночь в Париже ей приснился самый грязный мокрый сон, который она когда-либо описывала. Это было чудо, что я сохранил девственность до девятнадцати лет.

Брайар закинула ногу на ногу и, наконец, освободила мой член от своей хватки. Как только она освободила меня, я переложил ее на бок и воздвиг между нами Великую стену из подушек, чтобы спасти... ну, свою эрекцию.

— Ол?

Я замер, дыхание на секунду застыло в горле.

— Да, Обнимашка?

Она не ответила. Я перевел дыхание и уставился в потолок, считая овец. Я понял, что сегодня мне уже не удастся поспать, но я должен был попытаться. Это будет моя последняя ночь крепкого сна перед тем, как в отеле начнутся масштабные ремонтные работы.

Спустя несколько минут после того, как она позвала меня, она что-то прохрипела во сне.

Я повернул шею, пытаясь расслышать.

— Не уходи, Олли.

26

Оливер

Ромео Коста: Мы можем опоздать.

Зак Сан: Почему?

Ромео Коста: Даллас.

Фэрроу Баллантайн-Сан: Что делает Даллас?

Даллас Коста: Размышляю о том, как спортзал может быть одновременно счастливым местом моего мужа и моей личной тюрьмой.

Ромео Коста: Я не виноват, что ты сказала своему врачу, что эмоционально переедаешь после родов.

Даллас Коста: Нет, я сказала, что после родов я СТАЛА есть, и это вызывает у меня эмоции. Разница есть.

Зак Сан: А есть ли она?

Даллас Коста: Безусловно. Это моя заводская настройка по умолчанию. Теперь он думает, что я страдаю от послеродовой депрессии и мне нужно что-то, чтобы выпустить эндорфины.

Ромео Коста: Что посеешь, то и пожнешь. В данном случае - ешь.

Даллас Коста: Как можно прописывать физические упражнения? Это даже не лекарство. На самом деле, после этого мне не нужны будут лекарства. Моя задница горит.