– По крайней мере, изгнать их из Польши, – сказала она.

Бартек фыркнул.

– Именно, дорогая. Из Польши, из Германии, отовсюду, где достойные люди пытаются просто и спокойно жить. Это никому не нужно… такая ненависть. Разве не сказал Иисус: «Возлюби ближнего своего»? Разве он не призывает нас уподобиться доброму самаритянину и помогать тем, кто оказался в тяжелом положении, какова бы ни была их вера? Разве не был он рожден, чтобы нести мир всем людям?

Они смотрели друг на друга. На столе ярким рубином пылал суп, и карп сиял золотом. Столько богатств на одном столе – а всего в нескольких кварталах отсюда люди голодают. Якуб вскочил.

– Мы все знаем, что нужно делать!

Родители посмотрели на этого пылкого восемнадцатилетнего юношу, который только что радостно потирал руки при виде праздничного стола.

– И что же? – удивленно спросила Ана.

– Мы должны собрать эту еду и отнести в гетто. Сегодня Рождество, мы должны делиться. Люди никогда еще не оказывались в такой нужде. – Все смотрели на Якуба с восхищением, и он добавил: – Кроме того, я все равно не смогу наслаждаться этой едой.

Бартек поднялся и обнял младшего сына.

– Ты хороший мальчик. Вы все замечательные ребята. Пойдемте же – даже эсэсовцы не будут стрелять в нас в Рождественский сочельник.

Он оказался прав. Охранников на башнях было совсем немного, а те, что несли караул, явно смягчились от звуков рождественских гимнов, доносившихся с улиц Литцманштадта. Когда они пришли к ограде с пакетами с едой, охранники смотрели в другую сторону. Ана постаралась собрать как можно больше, чтобы передать все блюда праздничного стола. Суп пришлось оставить дома, но они открыли коробку конфет, присланную родителями Бартека, и положили по конфете в каждый пакет – пакетов было двенадцать. Забавно – они готовили подарки для евреев, которые понятия не имели о христианских традициях, и все же это было очень важно.

Приготовив все, они встали в круг, и Бартек благословил их. Они тревожно всматривались во мрак. Они были не одиноки. Многие пришли к ограде гетто с такими же пакетами. Ане стало невыразимо тепло от той любви, что исходила от людей, собравшихся возле гетто. Именно таким и должно быть Рождество! Ана была рада, что ее драгоценный карп достанется тем, чья нужда тяжелее ее собственной. Она заметила, что Александр со многими здоровается. Ана вгляделась в темноту. Оказалось, что у ограды уже собралось множество людей, которые тянули к ним руки. Ана принялась раздавать свои пакеты. Очень быстро все кончилось.

– Ана! – к ограде подбежала Эстер. – Я так рада вас видеть. Я возвращаюсь с родов – было тяжело. Младенец шел спинкой. Но я сумела развернуть девочку, и все прошло хорошо.

Ана радостно ахнула.

– Поразительно!

Эстер просияла.

– Рождественское чудо, – сказала она. – Или чудо Хануки – вот только свечей у нас нет, чтобы отметить праздник. Зато теперь у нас есть еда. Бог улыбнется нам – спасибо!

Эстер указала на людей, спешащих с пакетами по домам. Ана расстроилась.

– Ох, Эстер, прости! У меня ничего не осталось…

Эстер легко отмахнулась.

– Не волнуйтесь. У нас есть еда. У Лии есть… связи в администрации, и она приносит нам достаточно.

– Связи?

Эстер покраснела.

– Немецкий офицер ей симпатизирует. Мне это не нравится, но пока что он просто дает ей еду. Честно говоря, если бы она отказалась, нам пришлось бы гораздо тяжелее. Нам остается лишь молиться, чтобы Бог ее не оставил.

Она подняла глаза к звездному небу. Ана сжала ее руки.

– Я буду молиться за тебя.

– Спасибо.

Эстер улыбнулась. Да, конечно, она верила в Бога, и все же его заступничества явно было недостаточно. Ана заметила, что Александр оживленно беседует с тремя юношами, и тяжело вздохнула.

– Мы вам поможем.

– Как?

– Пока не знаю. Может быть, нам удастся вас вытащить – тебя и Филиппа?

Эстер покачала головой.

– Я нужна в больнице, а у Филиппа есть работа в мастерской. И он должен присматривать за отцом. Мы не можем оставить ни родителей, ни Лию.

Ана кивнула. Она все понимала, и все же ей это не нравилось.

– Мы постараемся для вас что-нибудь сделать, обещаю. Присмотрись к моему сыну, – Ана указала на Александра. – Он работает на трамвае и может что-то передать в гетто. Еду, топливо, лекарства.

Эстер просияла – Ана перечислила все лучшее, что есть в мире. Ане стало неловко: а вдруг она дает обещание, которое не сможет исполнить?

– Мы будем благодарны за все, но не слишком ли это опасно?

– Что можно считать слишком опасным? – улыбнулась Ана, вторя сыну.