Блядь.

– Приятно видеть тебя в чем-то другом, кроме одежды Евы, - говорит Лео.

– Не совсем, - бормочет Рис себе под нос.

Лео неодобрительно смотрит на него.

Он пожимает плечами.

– Что? Она горячая штучка.

– В любом случае... у нас есть кое-что для тебя, - oн кивает Томасу, и тот выносит тело вперед.

Я указываю на стол, и он опускает мужчину на него. И Томас, и тело залиты кровью.

– Что мне с ним делать? B нем тоже что-то есть?

– Нет, нам нужно, чтобы ты от него избавилась, - говорит Рис.

Я поднимаю на него взгляд - в любом случае, это лучшее место, чтобы сосредоточить свое внимание.

– Почему?
– я сразу же сожалею о своем вопросе, мне не следовало задавать такие вопросы, которые, как я знаю, могут нанести вред моему здоровью, но я никогда не былa в ситуации, когда мне приходилось так внимательно следить за собой.
– Мне жаль. Мне не обязательно это знать, - говорю я, ни к кому конкретно не обращаясь.

Лео подходит ближе, я почти могу дотронуться до него.

– Не беси меня, сука. Тебе не понравится то, что я делаю с людьми, проявляющими интерес к тому, что я делаю.

Я поджимаю губы и киваю ему, изо всех сил стараясь не съежиться. Я ненавижу, когда меня называют "сукой" только из-за моего пола, но я не обращаю на это внимания. В смысле, что еще мне остается делать?

– Итак, ты хочешь, чтобы я заставила тело исчезнуть. Это все?

– Да.

– В камере? Tы хочешь, чтобы я кремировалa его?

Надеюсь, это то, о чем он просит, я не могу представить, чего еще он от меня хочет. О том, чтобы похоронить его, не может быть и речи, но я легко могла бы запустить крематорий, если бы он этого захотел.

– Tы поняла. Никаких следов, быстро и просто.

– Хорошо.

Облегчение снимает тяжесть с моих плеч, и я расслабляюсь. Если это все, чего они от меня хотят, то со мной все будет в порядке. Я все равно занимаюсь этим весь день.

Они стоят рядом, вместо того чтобы уйти, как я думалa.

Рис подходит и помогает мне поднять мужчину со стола.

– У Лео некоторые проблемы с доверием, - шепчет он мне на ухо.

Я не могу представить лучшего способа справиться с этим, чем то, как он шепотом дает мне указания.

В некотором смысле, я даже радa, что все это происходит. Каким бы хреновым это ни казалось, учитывая все обстоятельства, все было не так плохо, как могло бы быть. Избавление от нескольких тел тут и там не так уж и ужасно. Я делаю это ежедневно по работе, и, как мы недавно узнали, мои моральные принципы не соответствуют принципам добропорядочной гражданки.

Закрыв дверцу печи, Рис подходит и встает прямо у меня за спиной; он кладет руки мне на плечи, затем наклоняется ближе и шепчет мне на ухо:

– Дальше будет легче.

Звуки мягко падают с его губ на волосы у меня на шее, посылая электрический разряд по моей коже, прежде чем достичь моего уха, и по спине пробегают мурашки.

Я не знаю, улавливает ли он какую-то другую дилемму, с которой я сталкиваюсь, и объясняет ли мое волнение этим испытанием, но я должнa сказать, что приятно, что он замечает такие вещи.

Он пару раз сжимает мои плечи, впиваясь пальцами в мышцы, и если бы мы были одни, я бы прямо сейчас повернулась и прижалась губами к его губам. Вместо этого я изо всех сил пытаюсь сдержать стон, который вот-вот вырвется наружу, а затем отступаю на шаг, прежде чем это становится невозможным.

Он не отодвигается, и когда я поворачиваюсь, я оказываюсь с ним лицом к лицу, его глаза прожигают меня насквозь. Я чувствую его мысли; чувствую все, что они говорят мне. Он так успокаивает меня в них, без слов, его прекрасные голубые глаза говорят мне, что он защитит меня, и я верю, что так и будет.

Единственное, от чего я могу оторвать взгляд, - это от того, что он делает дальше. Я замечаю, как его розовый язык, тот самый, который стал моей навязчивой идеей, облизывает его полную нижнюю губу, оставляя после себя влагу, которую я не могу сдержать, но хочу попробовать на вкус.

Мое собственное подсознательное приключение выходит наружу, и я прикусываю губу, чтобы не сказать что-нибудь по этому поводу, сжимаю руки в кулаки, чтобы не прикоснуться к нему. Боль в губе пронзает меня секундой позже, и я отпускаю ее, пока не пошла кровь.