– Да, может, это и к лучшему. Он подтаскивает ее тело к холодильнику и засовывает его внутрь.

– Я возьму их.

Я говорю слишком быстро, надеясь, что из-за болезни он немного отстает в умственном развитии, и не так остро реагирует на то, как странно я себя веду.

Кажется, он не замечает моих странностей, и я благодарна ему за это.

Я наблюдаю, не двигаясь ни на дюйм, из-за одного только страха, как он собирает свои вещи и направляется к двери.

Я испытываю облегчение, когда понимаю, что осталась одна. Я едва могу ясно мыслить после того, как меня чуть не застукали за осквернением трупа.

Я делаю единственное, что могу сделать прямо сейчас, крепко держась за свое рациональное "я". Я запихиваю этого ублюдка в холодильник, с силой захлопывая дверцу, чтобы она закрылась на задвижку. Затем я заканчиваю с женщиной, с которой уже давно следовало покончить, она все еще нуждается в моем внимании. Завтра ее похороны, и я должнa подготовить ее к ним как можно лучше.

Я придумываю все, что могу, чтобы не думать о нем, и это срабатывает. Я почти забываю о нем в холодильнике. И к тому времени, когда женщина будет выглядеть настолько идеально, насколько это возможно, он превратится в далекое воспоминание.

Почти.

Мне приходится взбегать по лестнице трусцой, чтобы побороть вновь проснувшееся любопытство. Но, оказавшись наверху, я могу поесть и посмотреть телевизор, прежде чем лечь спать.

2

У меня проблемы со сном, очевидно, мое подсознание не в состоянии успокоиться от всего этого волнения. Как только я открываю глаза, мои мысли возвращаются к тому мужчине внизу. Возможно, это из-за того, что я живу в такой близости от него. Может быть, это из-за моего болезненного влечения к нему, по какой-то причине, которую я не могу понять, он загнал меня в ловушку любопытства.

Лежа в постели, я изо всех сил стараюсь сосредоточиться на осознании того, что произошло бы, если бы я поддалaсь своим мыслям, если бы наполнилa их чуть большей реальностью. Если бы я послушалась, чего хотят от меня мои ноги, и спустилась по лестнице к нему, мирно лежащему на холодном металле. Что бы от меня потребовалось, если бы я это сделала? Каковы были бы последствия для моей души?

Я с трудом соображаю. Бессвязные мысли заслонила картина, возникшая в моей голове: он там, внизу, совершенно обнаженный под тонкой простыней, его мощные мышцы, закаленные физической активностью, и великолепное лицо в придачу.

Блядь.

Я не могу оставаться здесь, я не могу просто притворяться, что способнa на это. Я знаю, что с моральной точки зрения не нахожу ничего плохого в том, что у меня на уме. Это преступление, но без жертв. Честно говоря, если я подумаю об этом, я пойму, что соблюдаю не все законы общества, я не позволяю себе останавливаться на красный свет, если никого нет рядом, я не позволяю винограду, съеденному в продуктовом магазине, подавлять чувство вины.

Я не должнa позволять этому давить на меня, не должнa позволять тому, что общество считает уместным, определять то, что я считаю ничем иным, как получением удовольствия. Несмотря ни на что, я единственная, кто должен с этим жить, и я готовa. Черт возьми, этот парень мертв. Какое ему до этого дело?

Я позволяю своим ногам нести меня вниз по винтовой лестнице, заворачиваю за угол, щелкаю выключателем, и флуоресцентные лампы мигают, пока не зарядятся и не осветят комнату.

Мои тапочки волочатся по полу, издавая единственный звук в тихой комнате. В нерабочее время здесь всегда так тихо. Не то чтобы здесь царила суета в рабочее время, но ночью здесь жутковато.

Я подхожу к ячейке, в котором лежит мой парень со стояком, пострадавший от сердечного приступa, и тяну на себя дверцу, затем выдвигаю ящик. Я ловлю себя на том, что оглядываю комнату, подсознательно понимая, что то, что я собираюсь сделать, неправильно, но все равно хочу это сделать. Я почти нуждаюсь в этом, и это принуждение сводит меня с ума.

Я медленно стягиваю простыню с его тела, открывая волосатую грудь. У него легкий оттенок серого, который появляется у людей после смерти, но меня это даже не смущает. Я не останавливаюсь, продолжаю спускаться по его телу. Стоя рядом с ним, я наклоняюсь над нижним ящиком и снова беру его член в руку. На этот раз я собираюсь сделать что-то еще, а не просто потрогать его. Теперь меня уже ничто не остановит.

Я стягиваю через голову свою длинную рубашку и оседлываю мужчину, прижимаясь задницей к его бедрам. От прохлады его тела у меня по спине пробегают мурашки. Меня обдает холодом, он твердый подо мной.

Я кладу на него руки и чувствую упругость его груди. Я закрываю глаза и ощущаю его, касаюсь везде. Провожу пальцами по его телу и спускаюсь к мясистому члену, который прервал мой сон, затем приподнимаюсь, нависаю над ним, потирая о свой клитор. Я шиплю. Я никогда не забуду этого ощущения, когда он коснулся моего разгоряченного тела. Я думала, что он может охладить меня, но этого не происходит, резкая смена температуры приводит меня в восторг.

Я позволяю ему медленно войти в меня, осторожно опускаясь на него. Он делает то же самое с моими внутренностями – охлаждает их, но только по температуре, ничто не может сравниться с этим в моем списке самых горячих и пикантных ощущений.