— Хочешь дам тарелку? — спросила Люси, распахивая шкаф и вытаскивая оттуда две штуки. Затем она захлопнула дверцу и поставила тарелки на стол, бросив на меня сердитый взгляд.

— Извини. — Моя мать задушила бы меня за такое проявление невоспитанности. — Я сегодня не обедал.

— Уже занят раздумыванием над тем, на что потратишь свою взятку? Или это был просто неудачный понедельник на местной скоростной ловушке (прим. ред.: Скоростная ловушка — это участок вдоль шоссе, где полиция сидит на видном месте и следит за тем, как быстро едут люди)?

Я прикусил язык из-за замечания о деньгах и ответил на ее саркастический тон.

— Нет, в скоростной ловушке я сижу по воскресеньям.

Уголок ее рта дернулся, но она не одарила меня улыбкой.

— Что случилось?

— За городом произошла авария. — Одно упоминание об этом отрезвляло. Мысленный образ того, что я увидел сегодня, отбил у меня аппетит.

Завтра утром об этом сообщат в еженедельной газете, но я подозревал, что подробности — большинство из которых, вероятно, были неточными — уже распространились волной слухов о катастрофе.

— О. — Резкость в голосе Люси исчезла, сменившись искренним беспокойством. — Мне жаль. Кто-нибудь пострадал?

Я потер затылок.

— Да.

Сейчас был туристический сезон, что означало увеличение аварий в этом районе. Пока не наступила осень, на каждого местного жителя на шоссе приходилось по три машины из другого штата. Как правило, виновниками аварий были туристы. Я не питал к ним никаких предубеждений, просто статистика. Они превосходили нас численностью.

Но сегодняшняя авария произошла по вине нашего человека. Он переписывался — мы нашли его телефон на полу разбитой машины. Он выехал на встречную полосу шоссе и лоб в лоб столкнулся с семьей, направлявшейся в Йеллоустоун.

Двое детей попали в больницу с царапинами и порезами. Их отец находился в критическом состоянии. У их матери было сотрясение мозга и две сломанные ноги. Парень, который писал смс, был холостяком, работавшим на стройке.

Я констатировал его смерть на месте происшествия.

— С тобой все в порядке? — спросила Люси.

— Ага. — Я выдавил из себя легкую улыбку. — Просто опустошен.

— Хочешь поговорить об этом?

— Я мало что могу сказать, пока это не будет обнародовано.

— Все в порядке?

— Нет.

Понимание промелькнуло в ее взгляде, за которым последовало острие боли. Она сглотнула.

— Это был кто-то, кого ты знал?

— Я знал его. Не очень хорошо, но я его знал.

Он был из Бозмена, города находящегося примерно в двух часах езды отсюда. После того как мы очистили место происшествия, отправив четырех человек в больницу, одно тело в морг и две машины на свалку, я отправился в участок, чтобы сделать трудные телефонные звонки. Я уведомил власти Бозмена, чтобы они могли сообщить ближайшим родственникам этого человека. Затем я позвонил своему приятелю Кейсу, чтобы сообщить ему, что один из его сотрудников умер.

Я глубоко вздохнул.

— Один из моих заместителей первым оказался на месте происшествия. Он работает в полиции всего шесть месяцев. Двадцать один год. Я ожидаю его отставки завтра. Даже я не могу переварить такое зрелище, не говоря уже о ребенке.

— Есть ли кто-нибудь, кто может помочь? Психотерапевт или что-то в этом роде?

— У нас в городе есть хороший психотерапевт. Я позвонил ей перед тем, как приехать сюда. Но все же… это будет не последняя катастрофа, с которой столкнется мой заместитель, если он останется в полиции. Он должен решить, сможет ли он справиться с этими кошмарами. Но я не стану винить его, если он сдаст свой значок.

Сегодняшняя сцена была ужасной. Умерший, был почти неузнаваем. Я все еще слышал крики матери, звеневшие у меня в ушах, когда мы помогали ей выбраться из их микроавтобуса. И эти дети… Я никогда не забуду ужас на их лицах. Никогда.

Грейсона, моего заместителя, вырвало прямо на месте происшествия. Как только уехала последняя машина скорой помощи, у него случился полный срыв, и он был безутешен.

— Нелегко увидеть смерть, — сказала Люси таким тоном, что стало ясно, что она тоже видела ее воочию. — Мне жаль твоего заместителя. И тебя.

— Спасибо. Я очень забочусь о своей команде. Жаль, что нет способа уберечь их от этого дерьма, но такова природа работы.

В ее зеленых глазах была такая доброта, такое сочувствие, что мне самому захотелось заплакать. Вместо этого я прочистил горло и взял еще один кусок пиццы. Зачем я вывалил это на нее? Как мне не стыдно. Ей не нужно было нести мое бремя. Это ведь была та самая женщина, которая предложила мне деньги за сохранение тайны и исчезновение штрафа за превышение скорости. Женщина, которая, как я подозревал, недолго будет находиться в Каламити.