Стиль работы был таким же, как и у других, — краска толстым слоем высыхала на холсте смелыми, грубыми мазками. Должно быть, это личная галерея художника, потому что все картины были подписаны одним и тем же черным пятном в правом нижнем углу.

Но эта девушка отличалась от животных. Цвета были приглушены, за исключением ее глаз. Они были такими яркими, такого насыщенного синего цвета, что радужная оболочка глаз отливала фиолетовым. Светлые волосы обрамляли ее лицо, они были белыми и мерцающими, как лучи утреннего солнца.

Это была потрясающая картина. Захватывающая дух и душераздирающая. Девушка не улыбалась. Она не хмурилась. Выражение ее лица было отсутствующим. Она выглядела… одинокой. Мне захотелось протянуть руку сквозь краски и обнять ее.

Я повернулась к администратору.

— Сколько стоит…

— Она не продается. — Рядом со мной появился мужчина и, протянув руку мимо меня, коснулся маленькой золотой таблички под портретом, которую я не заметила.

Только для показа. Не продается.

— Извините. — Я отступила на шаг, чувствуя, что вторглась в его личное пространство. — Я не заметила.

Он изучал меня так, что у меня возникло ощущение, будто мое лицо появится на следующем полотне.

Это был тот самый художник? Так и должно было быть. От его широких плеч исходила какая-то мучительная задумчивость.

Он был красив. Не такой же красивый, как Дюк, но определенно привлекательный, с высоким и сильным телосложением. У него были темно-синие глаза и песочно-светлые волосы, коротко подстриженные. Рукава его «Хенли» были закатаны до локтей, открывая татуировку на левом предплечье, которая была почти такой же яркой, как и его художественные работы. Он был бы намного привлекательнее, если бы перестал хмуриться.

Может, он подумал, что я туристка. Может, он повеселеет, если узнает, что я тоже местная жительница.

— Здравствуй. — Я протянула руку. — Я Джейд Морган.

Его взгляд метнулся к моей руке, но руки остались крепко скрещенными на груди.

Придурок.

— Извини, Хакс. — Появилась администратор с панической улыбкой, вставая между мной и мужчиной. Она помахала рукой, приглашая меня отойти вместе с ней.

Их обслуживание клиентов не помешало бы улучшить. Если эта картина такая ценная и охраняемая, зачем ее выставлять на всеобщее обозрение? Я развернулась, собираясь уходить, и наткнулась на плотную человеческую стену.

Знакомая стена.

Руки Дюка поддержали меня. Я расслабилась. Должно быть, он пошел домой и обнаружил, что я пропала, а потом заметил мою машину.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он, одновременно отодвигая меня к себе, подальше от администратора и разъяренного художника. Он задал вопрос, но не ждал ответа.

— Чего ты хочешь, Эванс? — рявкнул Хакс.

Я посмотрела на мужчин, которые свирепо смотрели друг на друга.

Администратор опустила голову и пробормотала: «Извините», прежде чем исчезнуть.

Я медленно отошла, готовая последовать за ней.

— Я просто рассматривала картины. Но мы можем идти.

Внимание Дюка было приковано к Хаксу, и он не пошевелился.

Ааа. Он был здесь не из-за меня.

— Останься, — приказал он. — Это касается и тебя тоже.

— Правда?

Дюк кивнул, но обратился к Хаксу:

— Прошлой ночью твоя дочь бросила камень в окно Джейд.

Дочь? Я думала, что это был Трэвис.

У Хакса дернулась челюсть.

— У тебя есть доказательства?

— Отпечатки на камне. Свидетель — я — который видел, как она уезжала на мотоцикле. И ее признание.

— Черт. — Хакс провел рукой по своим коротким волосам. Волосы были чуть темнее, чем на картине. Она, должно быть, была его дочерью.

Зачем его дочери приходить в мой дом? Зачем ей портить мою собственность? Я проглотила свои вопросы, чувствуя, что нахожусь здесь исключительно для того, чтобы наблюдать.

— Насколько сильные у нее неприятности? — спросил Хакс, напуская на себя холодный вид, в котором сквозило неподдельное беспокойство.

— Это зависит от Джейд, — сказал Дюк.

Хакс перевел взгляд на меня, и свирепый взгляд исчез. На его месте был умоляющий взгляд.

— Я заплачу. Я распоряжусь, чтобы заменили окно. Кейс это сделает.

— Он уже заказал новое, — сказал Дюк.

— Я позвоню ему. Попрошу его прислать мне счет. Мы заменим окно и забудем об этом. Хорошо?

— Э-э-э… хорошо? — Должна ли я была согласиться? Или возразить? Я посмотрела на Дюка, но он ничем не помог. Позже нам нужно будет поговорить о том, что он должен был ввести меня в курс дела перед стычкой.