Я выпрямилась.

— Кто-то преследовал тебя?

— Мой отчим — гребаный неудачник, — сказала Саванна.

Было странно слышать такие слова от человека с таким ангельским личиком, но в ее тоне был яд. Настоящий яд, направленный на ее отчима.

— Он причинил тебе боль? — спросила я.

— Нет.

— Он дал тебе пощечину.

Саванна выглянула из кухонного окна, и выражение ее лица стало суровым.

— Это было не больно.

Это была ложь. Мне было больно видеть, как молодая женщина изо всех сил старается быть сильной. Она была всего лишь ребенком.

— Она плакала на парковке, когда я пришел в школу, — сказал Трэвис.

— Заткнись, Трэвис.

— Нет. Я не собираюсь затыкаться. Ты должна кому-нибудь рассказать.

— Все в порядке, — процедила она сквозь стиснутые зубы.

— Ты поэтому прогулял школу? — спросила я Трэвиса.

Он кивнул.

— Ее отчим — настоящий придурок. Он бьет ее маму, а теперь ударил и Саванну.

— Это правда? — спросила я ее.

— Да. — Она подняла на меня свои голубые глаза. — Я не хотела оставаться там, поэтому ушла.

— Куда ты пошла?

— К папе.

— Ты рассказала ему об этом? — Потому что Хаксу следовало позвонить Дюку, а не прятать дочь.

— Он не знал, что я была там, — пробормотала она, опуская взгляд на остров, где очертила пальцем невидимый круг. — Он допоздна засиживается за работой в своей студии. Я воспользовалась своим ключом и пробралась в его свободную спальню, чтобы переночевать там. Он все еще спал, когда я уходила утром.

Почему она не сказала отцу? У меня не было времени вникать в сложность отношений отца и дочери. Только не тогда, когда Дюк искал Трэвиса.

— Зачем ты пришел сюда? — спросила я Трэвиса.

— Мы, э-э… мы вроде как используем твой сарай как место для встреч.

— Мой сарай? — Я указала на свою грудь, затем посмотрела в окно на здание вдалеке. Я не заходила туда с тех пор, как впервые обошла территорию. — Вон тот?

— Да. До того, как ты переехала, некоторые из нас частенько зависали в старом сарае. С тех пор он практически заброшен.

Вот дерьмо. Трэвис провел здесь весь день.

— Как часто ты туда ходишь?

Он пожал плечами.

— Пару раз в неделю.

Как я раньше не заметила?

— Как… Знаешь что, это не имеет значения. — Мы разберемся с этим сараем позже. — Давай просто…

— Кто ты? — прервала меня Саванна, ее слова были адресованы Эверли. Это прозвучало так резко и требовательно, что я моргнула и закрыла рот.

— Я Эверли. Лучшая подруга Люси.

— Кто такая Люси? — спросил Трэвис, переводя взгляд с одной на другую.

Сукин сын.

— Джейд, — поправила Эверли. — Я, э-э… иногда называю ее Люси? Это ее второе имя?

Это прозвучало как вопрос, а не утверждение.

Эверли отвернулась от Трэвиса и, преувеличенно нахмурившись, произнесла одними губами:

— Упс.

Я закрыла глаза и вздохнула. Нам нужно было перемотать сегодняшний день назад и начать все сначала.

Подростки не купились на ее ложь — никто, кроме ребенка, на это не купился бы. Трэвис перевел взгляд с нас двоих на меня, и на его лице появилось подозрительное выражение. Плечи Саванны напряглись, когда она, прищурившись, посмотрела мне в лицо.

— Думаю, нам лучше позвонить Дюку. — Я схватила свой телефон со стола, но прежде чем я успела разблокировать экран, позади нас раздался другой голос.

— Так, так, так. Неужели это моя любимая певица. Я искала тебя.

Я ахнула, переводя взгляд на незваного гостя.

Она стояла у входа в кухню, держа в руках черный пистолет.

Это был мой преследователь? Женщина? Я моргнула, пытаясь вспомнить ее лицо. У нее были глаза приглушенного орехового цвета. Каштановые волосы были длиной до плеч. Она выглядела как обычная симпатичная женщина примерно моего возраста.

Нет. Ни за что.

Это был не сумасшедший фанат. Детектив Маркум был прав. Я знала ее. Но как ее звали? Джулия? Джессика? Дженнифер? Она была одной из моих бэк-вокалисток во время моего второго — или это был мой третий? — тура в качестве хедлайнера.

В то время мы почти не общались, и она пробыла с нами недолго. Может быть, недели две. Потом она уволилась, и лейбл заменил ее кем-то другим.

Так всегда бывало с моими бэк-вокалистками. Лейбл стоял на том, чтобы некоторые из их талантов пели в моих турах. Это был способ Скотта проводить их прослушивания. Если они выделялись и у них хватало смелости перейти из бек-вокалистов в лидеры, лейбл ускорял выпуск их первого альбома.