Эта женщина была одной из многих, кто то появлялся, то исчезал. Больше я о ней ничего не слышала, так что, должно быть, она не получила свой альбом.

Но с другой стороны… Я ведь получала от нее весточки, не так ли?

Письма. Смс. Электронные письма.

Это она мучила меня и Эверли.

Зачем?

Приберегу этот вопрос на потом. Я протянула руку через разделочную доску за телефоном.

— Не надо. — Глаза женщины сузились, и она прищелкнула языком. Затем она подняла пистолет, направив дуло мне в нос. — Я возьму это.

Я не отводила взгляда от ее лица, пока она шла на кухню, даже когда она проходила мимо Саванны, Трэвиса и Эверли. Она выхватила у меня телефон, подошла к раковине и бросила его в слив, включив воду на долгую секунду. Пистолет по-прежнему не дрожал в ее руке, даже когда она переводила взгляд с меня на раковину.

— Я заперла дверь, — прошептала я. Я была уверена, что заперла дверь.

Женщина усмехнулась.

— Я тебя умоляю. Я годами вскрывала твои замки.

Лязг, скрежет и визг металла, скользящего по стеклу, наполнили комнату, когда она включила мусоропровод.

Блять. Мой телефон.

Я перевела взгляд на Эверли, чье лицо было совершенно белым. Ее телефон лежал наверху, на кровати, где мы разговаривали. Вероятно, рядом с ее баллончиком со спреем от медведей.

Мусоропровод перестал издавать звуки, и в комнате воцарилась жуткая тишина.

Я затаила дыхание, ожидая, что из пистолета вылетит пуля или из ее рта вырвутся слова.

Когда она заговорила, я ожидала, что ее голос будет звучать, как скрежет ногтей по классной доске. Но он был мягким. Даже успокаивающим.

— Ты не помнишь меня, не так ли?

Я сглотнула.

— Нет.

— Пизда. — Она усмехнулась, и сладость в ее тоне сменилась злобой и ожесточением. — Конечно, нет.

Что я сделала с этой женщиной? Я была такой ужасной?

Как я могла не помнить?

Выступления в туре слились воедино. Мы объезжали город за городом, путешествуя по стране. У нас никогда не было отдыха. Ни минуты простоя. Как только шоу заканчивалось, и мы садились в автобус, я отключалась на несколько часов, чтобы проснуться и поработать над песнями для следующего альбома.

Единственными людьми, которым я разрешала путешествовать в моем автобусе, были водитель, Меган и Хэнк — когда ему хотелось побыть моим менеджером и сопровождать меня. Все остальные члены команды путешествовали отдельно.

Так что, если я и сделала что-то ужасное с этой женщиной, что заслуживало бы жестокого наказания, то это должно было произойти на концерте.

— Извини, — прошептала я. — Я не помню твоего имени.

— Дженнифер. Дженнифер Джонс. — Она перевела взгляд на детей, которые жались друг к другу. — Вы, наверное, думаете, что вы крутые, да? Дружите со знаменитой певицей. Будьте осторожны. Если она решит, что вы представляете угрозу, она разрушит вашу жизнь.

Что? О чем, черт возьми, она говорила? Я не разрушал ее жизнь. Я даже не знала ее.

Я сделала шаг в сторону от острова. Подальше от Эверли и детей.

— Пожалуйста, опусти пистолет. Мы можем обсудить это. Что бы я ни сделала, мне жаль. Мне так жаль. Позволь мне все исправить.

Она поднесла пистолет к виску, почесывая металлом зудящую кожу, и притворилась, что обдумывает ситуацию.

Эта сука была просто сумасшедшей.

Я отодвинулась на два дюйма, и пистолет снова нацелился на меня. Я подняла руки.

— Дети не имеют к этому никакого отношения. Пожалуйста, отпусти их.

— Я так не думаю, милая.

Милая. К горлу подкатила желчь.

Сегодня ты выглядишь прелестно, милая. Это была подпись к фотографии, на которой я была в спортивных штанах и с растрепанными волосами.

Ты толстеешь, милая. Подпись к фотографии, на которой я ем.

Спи крепко, милая. Подпись к фотографии, на которой я зеваю, заходя в туристический автобус.

— Почему? — прошептала я. — Я не понимаю.

— Не лги. Ты знаешь, что ты сделала.

— Я не понимаю. Пожалуйста, скажи мне. Что я такого сделала?

Выражение ее лица стало убийственным, а пистолет задрожал в ее руке.

— Признай это. Мой талант так напугал тебя. Скажи им, что ты боялась, что я украду твою славу. Я пою лучше тебя. Ты это знаешь. Я знаю это. Но ты была в центре внимания и не уступила бы его кому-нибудь получше. Потому что, если бы я пела, мир увидел бы тебя такой, какая ты есть на самом деле. Фальшивая блондинка с посредственным голосом, которая трясет сиськами на сцене, требуя аплодисментов.