Магия звала магию, и моя потекла сквозь то, что осталось от моей души.

Знакомые тени скользнули с её плеч и запястий, оплетая руки, пока две белые перчатки не упали на покачивающуюся траву. Как в трансе, её бледная рука протянулась вперёд, пальцы раскрылись, чтобы коснуться коры. Мое дыхание замерло — я ощутил слабый отголосок удивления, если такое чувство всё ещё могло существовать во мне, — когда дерево увяло и рассыпалось в пепел у её ног. Я едва различал крики стража и полубога за её спиной.

В груди разлился лед, вечный мороз проник ещё глубже, пока не заболели кости.

Сила жизни и смерти в одной богине, в его руках.

Это меняло всё.

Если у неё была сила тьмы, она могла стать инструментом для целей Тифона. Закрыв глаза, я снова увидел то древнее поле битвы. Крики раненых. Вкус тумана на языке, когда он вырывался из моих пальцев.

Я должен действовать — и быстро, прежде чем он научится управлять её силой.

Как только она вернулась в замок, сверкая в лучах полуденного солнца, я оторвался от ветви дерева и взмыл в небо, направляясь к туманам, разделяющим наши земли. Это была граница, которую я создал тысячи лет назад, наподобие охранных рубежей, окружавших Эферу и защищавших её обитателей от тех, кто хотел причинить им вред, — и удерживавших Оралию внутри. Если кто-то осмеливался войти в туман без моего благословения или приглашения, его ждала участь бродить там, пока силы не покинут его тело.

Но как часть моей магии, этот туман также обитал в моём королевстве, зовя меня и предупреждая, как сейчас, о незваном госте на моих берегах. Госте, которого уже перехватили.

Моя сила мерцала. Чем дольше я находился в Эфере, тем больше концентрации требовалось, чтобы управлять ею. У каждого бога был свой проводник для магии. У Тифона — солнце. У моей матери — небо. А я черпал свою силу из тьмы так же, как, похоже, это делала принцесса.

Скользнув вниз, я прорвался сквозь туман и сменил форму, бесшумно ступив на мягкую лесную подстилку. В тумане часто находили людей и полубогов. Они потерянно блуждали, пока не погибали от обезвоживания. Разумеется, я принимал их души. Нередко они появлялись на землях Инферниса, растерянные и одичавшие, пока я или кто-то из моего двора не уводили их обратно в их часть королевства.

Туман расступился, клубящиеся ленты тьмы обвили запястья и лодыжки, как живое существо, приветствуя своего хозяина дома. На берегу в лениво накатывающих волнах ждала ониксовая лодка — подарок от Кальи, одной из сестёр моей матери. Нос корабля изогнутым лезвием выходил из тёмной воды, а с его конца свисал фонарь с голубым светящимся пламенем, указывая на корму, которая покоилась на песке.

— Myhn ardren, — раздался грубый, низкий голос с лёгкой женской хрипотцой. Слова древнего языка, на котором теперь говорили только в Инфернисе, заскользили сквозь темноту, раздаваясь с носа корабля.

Мой король.

Я кивнул в знак приветствия.

— Вакарис.

Её скелетная рука коснулась места, где должно было находиться сердце, если бы не зияющая дыра, едва видимая под её чёрными одеяниями.

— Сегодня утром прошло множество душ, Ваше Величество, — произнесла она, пока я ступал на борт лодки.

— А Торн?

Вопрос был бессмысленным. Торн всегда встречал новые души на берегу Инферниса, провожая их к суду Горация.

— Торн, как всегда, встретил их с уважением.

Медленно она опустила свой длинный чёрный посох в воду, отталкивая нас от берега. Свет фонаря резко очертил её высокие скулы. Провалившаяся кожа на её лице плотно облегала кости. Несмотря на ветер, который развевал мои волосы, её длинные чёрные пряди оставались неподвижными, как и её одежды.

Когда мы отплыли, гладкая вода загудела вокруг нас, брызги летели на нос лодки. Через несколько секунд сотни тел начали подниматься из воды, окружая борта ониксового судна. Одни из них были с волосами, теперь ставшими серебристо-синими из-за глубин, другие — лишь скелеты, а большинство находилось в промежуточном состоянии между этими крайностями.

— Здравствуйте, — прошептал я, протягивая руку к тем, кто был под волнами.

Они не ответили — они никогда не отвечали — и лодка продолжала свой путь, вздымая пену по курсу.

Домой.

* * *

— Они ждут тебя, Рен, — объявил Димитрий, как только я вошёл в прихожую дворца. Синий огонь факелов, расставленных по кругу, отражался на его ониксовой броне, символ звезды ярко сиял на его левом плече.

Символ моего заместителя.

— Полагаю, снова пришло время, — пробормотал я, проходя мимо него.

— Так и есть, — нахмурившись, ответил он.

Мы вошли в тронный зал. Синие языки пламени в канделябрах вспыхнули, озаряя чёрный мраморный пол, который, словно масляная река, вёл к возвышению с троном. Трон стоял между двумя арочными окнами, через старое искривлённое стекло которых едва просматривался Город душ. Я медленно поднялся по ступеням, тяжёлая чёрная мантия, окутывающая мои плечи, шуршала о камни, нарушая гнетущую тишину.

Димитрий растворился в тенях; его темно-синяя кожа настолько сливалась с окружающим мраком, что он практически исчез, оставаясь справа от меня. Тем временем пятеро моих людей ввели в зал троих чужаков. Разница между ними бросалась в глаза. Мои воины носили такие же чёрные доспехи, как у Димитрия. Пленники были их противоположностью: золотая броня отражала даже слабый свет, проникающий сюда из-за пределов моего королевства.