Шрифт:
Один, два, три…
Я шевелю пальцами ног и думаю о пауке. Интересно, рядом ли он, следит ли за мной.
Но я больше не чувствую его.
Даже он покинул меня.
ГЛАВА 12
Пять, десять, сто тысяч шагов, - с каждым шагом в моей голове звучит заклинание.
Что. За. Хрень.
Кланк, кланк, кланк.
Что. За. Хрень.
Я официально сошел с ума.
Он назвал меня Айзеком.
Айзеком.
Меня.
Время расплывается. Я не знаю, как долго это происходит. Как долго я хожу. Туда и сюда.
Туда
и
сюда.
Моя лодыжка почти отваливается, но я продолжаю ходить, пока моя ходьба не превращается в жалкое подобие ковыляния. Мои мышцы зудят от необходимости пробежать несколько миль, к черту травмы. Мой мозг не в состоянии обрабатывать информацию, когда я просто сижу, как бесполезный засранец.
Поэтому я бреду дальше. Туда-сюда.
Пойманный.
Пойманный и одинокий.
Это место превратило меня в пресловутого тигра в клетке, и я клянусь, что разорву глотку своему гребаному надзирателю, когда он в следующий раз окажется в поле моего зрения.
Пятьдесят тысяч кругов по моей камере - больше или меньше, не знаю, - и я продолжаю повторять все, что он сказал. Мое имя, подробности той ночи, когда исчезла моя сестра, отчаянные звуки, которые издавала Эверли, когда он тащил ее…
Но сначала она назвала мое имя.
Интересно, Сара звала меня по имени? Звала и звала, а я так и не пришел.
Как гадюка, моя рука поднимается и врезается в стену.
– Черт.
С той стороны нет ответа. И не было весь день.
Подняв цепь на уровень плеча, я швыряю ее в стену, проклиная монстра, который держит нас здесь, потерю всего, что имеет значение, и свое жалкое гребаное существование.
Цепь падает на землю, не нанеся никакого урона. И я делаю это снова.
И еще раз.
Этот пустой белый барьер словно провоцирует меня.
Я поднимаю руку и кладу ее на стену. На ладони уже начали проступать синяки. Я не знаю, сколько времени я колотил по этой стене, как обзывал его и чем угрожал. Но я помню, какой звук она издала, когда я остановился.
Если бы не зловещие рассказы Эверли о том, что она непробиваемая, я бы, наверное, прорвался. В конце концов, она достаточно тонкая, чтобы разговаривать, и это был бы не первый раз, когда я пробиваю дыру в стене. Но дело в том, что мы не знаем, что находится между этими безобидными на вид плитами, а еще одна травма не поможет мне сбежать.
И если бы мне удалось прорваться… что тогда?
Перед глазами возникает видение: я, натянув цепь до предела, выхватываю ее у этого ублюдка в фиолетовом костюме и сажусь на матрас, держа ее над головой. Вне его досягаемости.
Моя собственная обреченная версия Кинг-Конга и Фэй Рэй.
Я и Беверли без буквы - Б.
Обычно меня это забавляло, но сейчас в этом нет ничего смешного, и все, что я мог бы предпринять, только усугубило бы ситуацию. Эверли рассказала мне об одном из мужчин, который изо всех сил пытался разрушить стену. Но у него ничего не вышло.
Спойлер - теперь он мертв.
Думаю, это можно сказать обо всех. Кроме нее. Похоже, она единственная, кто избавлен от безвременной смерти в этой адской дыре, и то лишь потому, что у нее свой особый кошмар.
Он не причинит ей вреда. Нельзя держать девушку в живых два года, чтобы потом убить ее из-за вспышки гнева.
Она слишком много стоит.
Больше, чем Сара, очевидно. У меня чуть голова не взорвалась, когда он сказал это о ней.
– В итоге она оказалась бесполезной для меня.
У меня щемит в груди.
Все, что, как мне казалось, я понимал, перевернулось с ног на голову в течение нескольких минут, и теперь я понятия не имею, что происходит.
Он назвал меня Айзеком, а не Ником.
Айзек - детектив, расследовавший серию исчезновений.
Айзек, чья младшая сестра ждала, когда он заберет ее в ту ночь, а потом была похищена перед кофейней, где выступала в тот вечер.
Она была здесь.
А теперь ее нет.
Я дышу неглубоко, неровно, хрипло. В боку у меня колет. Перед глазами все плывет. Только когда я начинаю шататься, понимаю, что у меня гипервентиляция. Я на грани потери сознания.