— Тьфу! Надо спрашивать, так быстрее выйдет, — проворчал недовольно и устремился к деревянному штакетнику, окружающему небольшой двор, на котором дородная баба, выставив кверху солидную корму, пропалывала грядку.

— Доброго утречка, уважаемая, — произнес весело.

— Ой! — воскликнула тётка, резко распрямившись и возмущенно уставившись на меня.

— Чего надо, пришлый?

Какие-то они в этой Тумановке все нервные.

— Не подскажите…

— Не подскажу, — буркнула женщина и вновь склонилась над грядкой, выставляя на всеобщее обозрение крепкие ягодицы, обтянутые черными леггинсами.

— Уф-ф, стерва, — пробормотал себе под нос, а громче произнес: — Неужели так сложно ответить? Не съем же я вас?

Местная жительница вновь распрямилась и окинула меня таким взглядом, что я понял — съедят именно меня.

— Чего надо?

— Дом номер восемь как найти?

— Ты к Стефе что ли? — удивилась баба.

— Ага. К ней.

— И кем Стефании будешь?

— Внуком… троюродным, — добавил я, чувствуя с каким подозрением буравит меня взглядом местная жительница.

— А чего раньше не приезжал, окаянный? — уперев руки в бока, грозно произнесла женщина, — Стефа умаялась вся, сил нет, а уйти не может. Держит её дар проклятый. Не позволяет обрести покой. Ждёт, ждёт, а ты всё не появляешься.

— Эм-м, — пробормотал ошалело, слушая бред, который начала нести тётка, но не прерывал, понимая, что бесполезно. Пока не выговорится, не замолкнет, и как пройти к нужному дому, не подскажет.

— Так как до него добраться? — поинтересовался в очередной раз, когда толстуха, наконец-то, замолчала и рвано выдохнула.

— Прямо иди, через четыре двора повернёшь направо и увидишь… Серый такой дом, с скособоченной крышей, второй по левую руку.

— Спасибо.

— Не за что.

Уже шагнул прочь, как вновь развернулся и спросил:

— Не подскажите, чья это девочка в поле сегодня играла? Негоже ребёнку одному бегать. Я понимаю, что не город, но и тут заблудиться можно, тем более, лес рядом. Хорошо, если всей оравой гуляют, а когда одна…

— Какая девочка? — осторожно поинтересовалась тетка, на лице которой проступило странное выражение, не то ужаса, не то отчаяния.

— Ну-у, чёрненькая такая, в платьице красивом, с красной ленточкой в волосах.

— Чур, меня, чур, — отпрянула на шаг назад толстуха, — Не наша она. Вообще, забудь, что её видел. Всё, не отвлекай, юродивый, иди к Стефе. Заждалась она тебя.

Тётка удивительно резво для своего веса развернулась и быстро поскакала в сторону дома, почти сразу скрывшись за углом.

— И чего это я юродивый? — прошептал удивленно, и покачав головой, направился в указанном направлении.

Нужную улицу отыскал быстро. Уже подходя к дому, присвистнул. Если честно, ожидал увидеть полуразрушенную хибару, но меня встретил довольно мрачный, но вполне себе добротный домик, точно такой же, каким я помнил его из детства.

Единственное, что выбивалось из привычной картины воспоминаний — одичавший сад.

М-да, придется поработать, чтобы привести его в надлежащий вид.

Железная калитка, покрытая ржавчиной, скрипнула под моей рукой и отворилась.

— Даже замка нет, — усмехнулся, покачав головой, — Заходи кто хочет.

Хотя, тут все друг друга знают, не от кого запираться. Сдаётся мне, появись чужак и попробуй обнести один из домов, местные жители порвут его на части.

Такой вывод я сделал потому, что сейчас из соседних ворот на меня смотрели несколько человек и смотрели очень недружелюбно, словно я действительно какой-то бандит, который пришёл убивать старушку.

— Не Раскольников я… Не Раскольников, — хмыкнул себе под нос и помахал бдительным гражданам.

Пройдя по тропинке, заросшей высокой травой, в очередной раз изрядно намочив ноги, подобрался к тёмной металлической двери с резной ручкой и покрытой толстой паутиной замочной скважиной.

Подергал на всякий случай, вдруг тоже открыто.

Нет. Не повезло.

Поискал глазами звонок и не нашёл.

— О, дверной молоточек!

Стук-стук-стук.

Бесполезно. Даже шагов за дверью не слышно.

— Баба Стефа! Баб Стефа! — крикнул я, надеясь, что старушка услышит.

— Ты чего орешь, ирод? — к калитке подошел щуплый мужичонка в серой тельняшке, с красным носом и раскосыми глазами.

Раскосыми они были не по причине его принадлежности в восточной расе, а потому — что данный индивид систематически прикладывался к бутылке. Сейчас он тоже был в подпитии, но это не мешало ему устраивать на меня наезд.

— Чего приперся и хулюганишь? Вот я тебе сейчас, — мужик потряс хлипким кулаком в воздухе, — Нечего Стефанию беспокоить. Болеет она. Ежели тебе зелье какое надо, к Авдотье иди. Хотя, не факт, что она тебе его даст, скорее оглоблей по шее двинет.