Эта перемена произошла настолько быстро и незаметно, что сотрудники МВФ еще довольно долго продолжали работать с прежним, «программным», отношением к делу. В январе 2001 года к команде МВФ, занимавшейся Россией, присоединился опытный сотрудник фонда Сиддхартх Тивари. В середине 1990-х гг. он представлял МВФ в России, и именно он начал работу по переориентации с обычных программ помощи на углубленные исследования и выработку рекомендаций. На этой основе в Москве продолжил работать пришедший мне на смену Пол Томсен.

В остальном в течение года сохранялись благоприятные условия, экономический рост продолжался, а отношения между правительством и частным сектором начали становиться более прозрачными. Несмотря на резонанс дел Гусинского и Березовского, экономическую ситуацию в России воспринимали уже как гораздо более нормальную. Внутренние финансовые рынки снова заработали, фондовый рынок резко пошел в гору, а золотовалютные резервы росли как на дрожжах.

В 2001 году появилось ощущение, что жизнь в России начинает становиться похожей на нормальную. Конечно, никуда не делись бедность, чиновничий произвол и некомпетентность бюрократов, и все еще слишком часто вспыхивали различные скандалы. Но при этом тогда не покидало чувство, что жизнь потихоньку становилась лучше. Даже в отношении злоупотреблений милиции, преступности и коррупции среди руководства страны, казалось, появилось больше прозрачности, а публичные дискуссии на эти темы уже мало чем отличались от тех, что шли в других странах. К сожалению, эта относительно оптимистическая перспектива исчезла еще во время первого путинского срока.

Стабильность администрации Путина и правительства Касьянова выгодно отличала их от предшественников. Возможность того, что государственные институты и их руководители могут в России быть и надолго, уже сама по себе вселяла надежду.

Камдессю, даже будучи пенсионером, продолжал вести активную жизнь – уже в качестве уважаемого ветерана – среди международных государственных деятелей. В апреле он посетил Москву по случаю организованной Ясиным конференции, посвященной модернизации российской экономики. Он поделился впечатлением, что его российские собеседники, включая Касьянова, сильно изменились, обрели уверенность в себе и мало чем отличаются от своих европейских коллег.

Состоялось наконец-то знакомство Путина с президентом Бушем. Они встретились 16 июня в Словении, и неожиданно между ними завязались хорошие отношения, тут же сказавшиеся и на западных представлениях о России. К тому же Путин уже имел тесные и откровенные отношения с Блэром и Шредером [255] . Вскоре он встретился с ними снова на саммите «Большой восьмерки» в Генуе (21 – 22 июля).

18 – 19 июня побывал в Москве Фишер. Это был его прощальный визит в качестве руководителя МВФ. Путин пригласил Фишера вновь посетить Россию и даже в шутку предложил ему работу в Москве [256] . Впоследствии Россия досрочно погасила часть полученных от МВФ кредитов, в результате чего оставшаяся непогашенной сумма опустилась ниже того уровня, начиная с которого МВФ вводит обязательный постпрограммный мониторинг.

К лету 2003 года стали ощущаться перемены в представлениях внешнего мира о России. Маятник международного общественного мнения в очередной раз качнулся от мрачного настроения к эйфории (правда, всего через год он опять начал двигаться в обратном направлении). Перемена к лучшему началась еще летом 2001 года, но особую силу ей придали события, последовавшие за трагедией 11 сентября. Изменение в отношении к России до и после этого события было разительным. До него западная пресса клеймила Буша и остальных западных лидеров за ту якобы наивность, с которой они вели дела с Путиным. А 11 сентября все сразу и резко изменилось. Буш сообщил, что первый иностранный руководитель, который позвонил ему, был Путин и что он пообещал не повышать в ответ состояние боеготовности российских войск, несмотря на введение полной боевой готовности в вооруженных силах США, а также отменить во избежание недоразумений начинавшиеся крупные военные учения. Через две недели после трагедии Путин решительно поддержал созданную США антитеррористическую коалицию, предоставил возможность использовать коридоры в российском воздушном пространстве, объявил о готовности делиться разведданными и снял все возражения против размещения баз США в Средней Азии. Еще через несколько недель Путин сделал следующий шаг и объявил о закрытии военных баз, остававшихся еще с советских времен во Вьетнаме и на Кубе.

За этими инициативами угадывались и тревога самой России по поводу неспокойной обстановки на ее длинных южных границах, и желание добиться более теплых отношений с Западом. Другим, не менее важным фактором, было то, что испытавшие десять лет лишений вооруженные силы страны находились на пределе и потому любой конфликт на границах был крайне нежелателен.

В октябре 2001 года свой первый визит в Москву в качестве руководителя МВФ совершил Хорст Келер, а его первый заместитель Энн Крюгер посетила Россию в марте 2002 года. Оба визита отразили новый подход к сотрудничеству с Россией как с уважаемым членом МВФ и важным участником глобальной и региональной экономики, ответственность которого распространяется далеко за пределами его границ. Ежегодные консультации состоялись в декабре 2001 года. Поскольку о возможной финансовой помощи со стороны МВФ речь не шла, стороны впервые смогли сосредоточиться на некоторых аналитических вопросах и рассмотреть разнообразные сценарии политики в ряде областей. Отчет о переговорах Совет директоров рассмотрел 15 марта 2002 года [257] .

В последующий период в России, как и во всех странах, имеющих непогашенные кредиты, дважды в год осуществлялся постпрограммный мониторинг. Цель такого мониторинга состоит в том, чтобы убедиться, что проводимая в стране политика обеспечивает доходы, достаточные для погашения кредитов. Затем 31 января 2005 года Россия погасила все остававшиеся кредиты МВФ (на это было потрачено 3,3 млрд долларов из Стабилизационного фонда). Министр финансов Кудрин тогда подчеркнул, что Россия таким образом сэкономила на процентах 204 млн долларов. В 2005 году Россия также дала свое согласие на использование рубля в качестве одной из валют в целях кредитования нуждающихся стран и стала, таким образом, одним из кредиторов МВФ. А ведь всего шестью годами раньше, во времена Примакова, разговор шел о том, объявит ли Россия дефолт по своим долгам фонду.