– Аливия сказала, что ваша мама будет ужинать у себя, поэтому нам нужно только семь посадочных мест.

Пока он расставлял мебель, Эрик привалился к стене и продолжал опалять меня довольно красноречивым взглядом, сложив руки на груди.

– Эрик, лучше помоги на кухне, пока дыру в Амелии не прожёг.

– Как ты считаешь, Ийнар, надевает ли девушка столь откровенный наряд, если не хочет быть увиденной?

– У меня нет других платьев, – сказала я, не поднимая на него глаз. Неловко было признаваться в своей бедности. – Эти малы. Раньше я в кофте ходила, а теперь жарко.

– Да, действительно жарко.

Наконец, Эрик отлепился от стены и вышел, чем сразу сделал помещение просторнее и приятнее.

– Это у меня от смущения кожа горит или действительно жарче стало? – пробормотала я.

– Стало. Хотите, я принесу с улицы пару снежков охладиться? – предложил Ийнар.

– Только если вы планируете охладить Эрика где-то под рубашкой, например, за пазухой.

– Вот за что вас можно уважать, Амелия, так это за здравые, новаторские идеи.

Ийнар покинул гостиную вслед за Эриком, а я вновь осталась одна, и компанию мне составило только стремительно улучшающееся настроение. Затем с большими блюдами в руках вошли те же незнакомые мне парни, блюда поменьше несли ларды, а Эрик тащил огромную и, судя по поднимающемуся пару, горячую кастрюлю. Следом вошли братья Итлес, а я вскочила на ноги, чтобы помочь, но вместо этого лишь внесла сутолоку в приготовления и в итоге опустилась на один из стульев, чтобы не мешать. Когда приборы и блюда были расставлены, Эрик тут же занял место справа и налил мне в прозрачную чашку ароматное горячее вино.

– Любишь глинтвейн?

– Первый раз пробую. Пахнет очень приятно.

Ларда Кравер осмотрела стол и села на стул с другой стороны от меня, явно демонстрируя сыну, что все его действия будут подвергнуты строжайшей цензуре.

– Будьте осторожны, глинтвейн коварен и легко пьянит, ларда Амелия.

Эрик выпил целую кружку практически залпом, а дальше три змейки браслета неожиданно ожили и с азартом вцепились в чёрное запястье. Он дёрнул рукой, хорошо, что кружка была уже пустой, иначе всё бы расплескалось. Змейки принялись ползать по руке мага и азартно его кусать, а лицо у него при этом становилось всё более и более унылым.

– Видимо, алкоголь – это тоже яд, – я подняла глаза на Эрика и не смогла сдержать улыбку. – Больно?

– Если я скажу, что да, то тебя это обрадует?

– Это обрадует меня! – весело воскликнул Томин и одарил нас приятнейшей из улыбок.

Все заулыбались в ответ, даже Эрик. Какое-то время мы ели молча, наслаждаясь яствами. Как ни странно, меню было крайне разнообразным, начиная с тушёного в томатном соусе мяса и домашней лапши, продолжая салатом со свежей зеленью и тыквенным супом с сырными кубиками и заканчивая маленькими гренками с паштетом и клюквенным вареньем. Вскоре ларда Ровена изящно откинулась на стуле, пригубила глинтвейн и тем подала сигнал к началу светской беседы.

– Запасов Синвера нам хватит на какое-то время, к счастью, у него был достаточно приличный набор сыров, вин и паштетов. Кроме того, во дворе мы нашли ледник, практически полностью забитый оленьим мясом. В ближайшие дни нам всем предстоит выяснить, насколько сильно мы любим оленину.

– Мы с Ийнаром занимались людьми ларда Альтара, большинство из них уже рассчитали, пятерых отправили на охоту и семерых оставили в замке. Четверо помогают по хозяйству, трое сейчас на рыбалке, будем разбавлять оленину ухой и запечённой рыбой.

– Эрик, вы нашли деньги Синвера? – спросила ларда Ровена.

– Нет, я рассчитал его людей, снабдив их векселями на своё имя, они смогут обналичить их в любом банке. Кабинет мы несколько раз обыскали, но ни документов по его исследованиям, ни денег пока не нашли.

Мне стало неловко, что Эрик рассчитывался за меня, но я решила поговорить с ним об этом позже.

– Мы с мамой занимались продуктами и здоровьем ларды Даттаны, – проговорила Рея. – Ей становится лучше, но выздоровление продвигается очень медленно, и мы не хотим его торопить, чтобы неумелыми действиями не повредить её рассудок. Судя по всему, этот ублюдок провёл какой-то ритуал, усугубляющий страдания, мы о таких сучьих вывертах даже не слышали раньше.

– Рея!

– Так вот, мама, ублюдок сделал это явно с целью расшатать психику, но благодаря заботе Аливии и подпитке силой ваша мама сохранила здравый рассудок. Амелия, просто представь, что ты уже год каждый день хоронишь любимого мужа. Синвер каким-то образом зациклил её на этом горе, я вообще не представляю, как она ещё в себе. Я думаю, что если бы не вы с Аливией, то она бы давно покончила с собой.

– Спасибо, Рея. Но ей становится лучше? – спросила я каронтессу Кравер.

– Да, твоей маме уже легче. Вероятно, ритуал был каким-то образом завязан на самого Синвера или требовал подпитки. Текущими темпами месяца через полтора она вернётся к нормальной жизни. Кстати, Аливия говорила, что когда болел ваш отец, его многократно проверяли на заклятия, но ничего не обнаружили. А ларду Даттану проверяли?

– Нет. Синвер никогда не дал бы на это денег, а мы с Алей никак не могли ни наскрести на вызов, ни позвать кого-то самовольно. Приглашённый кузеном целитель приходил один раз, но он с мамой даже не заговорил, посмотрел издалека, сказал, что всё в порядке, и ушёл. Когда я просила вызвать другого целителя, Синвер отмахивался и говорил, что мама здорова, а женские истерики не лечатся. Получается, что в маминых воспоминаниях папа умер сегодня?

– Нет, она понимает, что он умер год назад. Просто боль не утихает, новые эмоции не замещают старые, нет процесса восстановления, – пояснила ларда Ровена.