– Да, – пробормотал сержант Суэйн, – тут есть, на что посмотреть.

Повернувшись, я увидел, что он разглядывает леди и плачущую девочку глазами человека, который видел такое и раньше, но никогда не устаёт от этого зрелища.

– Тс-с-с, – сказала леди, тихонько похлопывая Эйн по плечам, и подняла её.

– Я не хотела… – плакала Эйн, широко раскрытыми глазами глядя на лицо Эвадины. – Мама сказала, что так надо, а иначе я буду как она… Буду грязной, как она…

– Твоя душа чиста, – заверила её Эвадина. – Я вижу это. Она так ярко сияет.

Эйн всхлипнула, и на её губах появилась отчаянная улыбка.

– Значит, Малициты меня не заберут?

– Нет, дитя. – Эвадина крепко обняла Эйн, положив подбородок на голову девушки. – Серафили никогда не оставят такую душу, как твоя. – Она обнимала Эйн, пока рыдания не утихли, и тогда, наконец, отпустила её и убрала промокшие от слёз волосы с её лица. – И вот, твой друг считает, что тебе здесь не место. Он прав?

– Нет! – Эйн яростно затрясла головой, не отрывая глаз от Эвадины. – Я всегда буду только здесь, моя госпожа!

– Достаточно простого «капитан». – Эвадина улыбнулась, щипнула Эйн за подбородок и поставила её на ноги. – Сержант, вы донимали меня, чтобы я нашла себе пажа, – сообщила она Суэйну. – Пожалуй, я нашла.

Суэйн почтительно склонил голову.

– И это прекрасный выбор, капитан.

– Благодарю, Элвин Писарь, – сказала мне Эвадина. – Твоя забота о товарищах по оружию делает тебе честь.

Я чувствовал себя неуютно оттого, что сейчас произошло, и потому не сразу поклонился в ответ, осознав при этом, что отступил ещё на несколько шагов назад. Желание убраться отсюда стало таким же сильным, как и подозрение, что эта женщина, если б захотела, могла бы проделать со мной то же самое, что только что проделала с Эйн.

– Пойдём со мной, – сказала ей Эвадина, ведя её под руку к двум пасшимся поблизости боевым коням. – Хочу познакомить тебя с новыми друзьями.

Кивнув сержанту, я развернулся, чтобы уйти, но остановился, когда он пробурчал приказ подождать.

– Сержант?

– Завтра после тренировки ко мне, – дал он указание. – Нужно заняться учётными книгами роты. У парня, который ведёт записи, рука такая, что строчки похожи на следы пьяной пчелы.

Он развернулся и зашагал прочь, не сказав больше ни слова. Я же поспешил в другую сторону, бросив напоследок взгляд на Эйн и Эвадину. Девушка смеялась, протягивая горсть овса серому коню, а чёрный тихонько обнюхивал её плечо.

«Когда будем на марше», решил я, шагая прочь. «Когда будем на марше, шанс обязательно выпадет».

Спустя ещё неделю рота Ковенанта маршировала прочь от Каллинтора. К тому времени рубища нам сменили на более прочную одежду – шерстяные штаны, рубахи, и кожаные куртки, пошитые каллинторскими портными. Некоторым даже досталось своего рода военное снаряжение. За день до выхода сержант Суэйн отдал мне мешок, набитый рукавицами из свиной шкуры, и приказал раздать их моему отряду.

– Нехорошо идти в битву с голыми руками, – фыркнул он. В его отношении ко мне я заметил лишь лёгкое потепление и решил, что это награда за безупречное ведение учёта.

Его описание почерка предыдущего служки оказалось, пожалуй, даже слишком лестным. Ротные книги учёта численности, снаряжения и, самое интересное, платёжные ведомости были наполнены корявыми, едва читаемыми каракулями, которые безмерно оскорбляли мою писарскую гордость. И потому я сначала без приказа скопировал все существующие книги, и только после этого стал вносить новые записи. Благодаря этому открылось мошенничество моего предшественника касательно продуктовых запасов, приличную часть которых он тайно продал встречным, которых на дороге ходило всё больше и больше. Люди, убегающие от войны, часто голодны и готовы платить непомерно высокую цену за самые элементарные продукты питания.

То, как поступил Суэйн с вороватым служкой, на какое-то время приглушило мой интерес к платёжным ведомостям. Раздев донага, сержант привязал его к дереву и отвесил тридцать ударов хлыстом по спине и заднице. После этого истекающего кровью полумёртвого бедолагу выгнали голым из лагеря, проинструктировав хранителей на воротах Каллинтора, что пускать обратно его нельзя. Я решил, что сейчас он уже, наверное, скончался от потери крови.

– Что ж, наверное, это лучше, чем ничего, – сказал Брюер, сжимая руку после того, как натянул одну толстую рукавицу. – Но всё равно, мне бы лучше кирасу и шлем. Или хотя бы кольчугу.