Её голос прозвучал намного жарче, а глаза расфокусировались. Я решил, что уместнее будет сменить тему:

– Ты очень хорошо приготовила эту рыбу, – сказал я, и к счастью, от этих слов на её лицо немедленно вернулась улыбка.

– Мама научила. Мама отлично готовила. Все так говорили. Она многое умела готовить, и я тоже.

– Это… интересно, Эйн. Идём. – Я поднялся на ноги, и подавил желание протянуть ей руку, поскольку не знал точно, не вобьёт ли она себе в голову, что нужно оттяпать мне палец-другой. – Надо поговорить с одним человеком.

Сержанта-просящего Суэйна я нашёл погружённым в беседу с капитаном возле небольшой палатки, установленной сразу за пикетами на северном краю лагеря. Непримечательная палатка и отсутствие свиты слуг отличали леди Эвадину от других аристократов. Она даже сама ухаживала за двумя боевыми конями. В отличие от простой палатки, эти животные были ясным свидетельством богатства – один чёрный с белым пятном на лбу, другой серый в яблоках со шкурой цвета полированной стали. Воплощение военной силы, оба по меньшей мере восемнадцати ладоней в холке, агрессивно скалили зубы и били копытом, если к ним подходил кто-либо, кроме владелицы.

Я стоял с Эйн на почтительном расстоянии, пока сержант с капитаном продолжали свой разговор. Эйн с неприкрытым восхищением уставилась на леди Эвадину, а я же отводил взгляд, стараясь не выдать того факта, что очень хочу расслышать каждое слово. Мне удавалось уловить лишь несколько предложений, в основном от Суэйна, а не от аристократки, которая говорила тише.

– … месяц, по меньшей мере, – говорил он рубленым голосом, чтобы скрыть эмоции, но я услышал нотку беспокойства.

Из ответа леди Эвадины я мало что различил, помимо упоминания «Шалевеля» и отсылки к «тридцати милям». На это Суэйн мрачно ответил:

– Сомневаюсь, что этот сброд в состоянии маршировать строем тридцать миль…

Я знал, что Шалевель это река, по которой проходила большая часть границы между герцогствами Альберис и Альтьена. Из речи леди Эвадины в Каллинторе стало ясно, что орда Самозванца посягает на сердце королевства, предположительно с намерением ударить по Куравелю, столице Альбермайна и древнему трону династии Алгатинетов. Я сомневался, что король Томас со своим двором захотят оказаться в осаде, и можно предположить, что они, как и полагается особам королевской крови во время бедствий, уже спешно выдвигаются в более безопасные места. Хотя Самозванца это не переубедит. Ведь если Куравель с королевскими дворцами, складами и ростовщиками окажется в его руках, то и его притязания на трон наконец-то обретут какую-то осмысленность.

– Яйцерез, чего тебе?

Грубый вопрос Суэйна прервал мои рассуждения, заставив меня опустить голову ещё ниже, прежде чем я решился взглянуть на его суровое презрительное лицо.

– Важный вопрос, сержант-просящий, – сказал я, посмотрев на Эйн, которая лениво проводила пальцем по волосам, не отрывая взгляда от леди Эвадины.

– Вашим отрядом командует клинок-просящая Офила, – рявкнул Суэйн и махнул нам убираться. – Говори с ней.

– Сержант, всё нормально, – сказала леди Эвадина, улыбнувшись мне, и поманила к себе. – Иди сюда, солдат. Как тебя зовут?

Дорогой читатель, не так уж часто я смущаюсь или теряюсь в присутствии аристократов. Этот миг оказался единственным исключением. Леди Эвадина Курлайн обладала пристальным взглядом, который многие описали бы как «пронзительный». К нему добавлялось то сбивающее с толку чувство, которое возникает вблизи человеческого создания, одарённого разновидностью красоты, присущей обычно статуям или картинам. И хотя сегодня она была не в доспехах, а в простой рубашке и тартановых брюках, но всё равно неизбежно производила впечатление. Я не питал сомнений в том, что эта женщина отлично знает, как она выглядит, и какой эффект оказывает на окружающих. Как и у Лорайн, внешний вид был ещё одним оружием в её снаряжении, хотя и применялся для иных целей. А ещё со временем я понял, что обескураживающе пронзительный взгляд, который она бросала на тех, кого встречала, являлся преднамеренной уловкой, поскольку их реакция многое ей говорила.

В моём случае я в ответ просто смотрел, не отводя взгляда, но моментально придумать, что сказать, уже не мог. Её лицо захватило меня, всего лишь на миг, которого хватило, чтобы составить впечатление об этой женщине, как и она составила впечатление обо мне. В тот момент я получил о ней лишь незначительное представление, но этого оказалось достаточно, чтобы убедить меня в двух важных вещах: ей нельзя лгать, и сама она лгать не станет.

Я снова поклонился, нарушив обоюдное изучение.

– Элвин, миледи. Элвин Писарь.

– Она «капитан», невежда, – прорычал Суэйн.

Впрочем, леди Эвадина не обиделась.

– Писарь? – переспросила она. – Это фамилия или профессия?

– Профессия… капитан. Фамилии у меня нет.

– По всей видимости, он работал в скриптории Гилберта, – сказал Суэйн. – Пока не убил человека, чудовищным образом, меньше недели назад. А ещё один из немногих оставшихся в живых головорезов из шайки Декина Скарла. Несомненно, весьма кровавый человек.

– Тем, кто встаёт под наши знамёна, прощаются все грехи, – с лёгким упрёком сказала аристократка. – А теперь… – я снова застеснялся под её пристальным взглядом, – Элвин Писарь, что привело тебя к моей палатке?