– Она из Альдвиргельда, самой южной провинции земель, управляемых сёстрами-королевами Аскарлии, – перевела Герта речь Беррин. – Она и её друзья состоят в чём-то под названием «Скард-райкен». – От следующих фраз лоб Герты в замешательстве сморщился. – Не уверена, что это такое конкретно, но «скард» означает топор, а «райк» – нечто вроде просящего или жреца.

В ответ на этот перевод губы Беррин едва заметно презрительно изогнулись, хотя она неплохо это скрыла. И снова я предпочёл не делиться тем, что это мне сказало.

– Фанатики, – заключил Декин. – Воины, посвятившие себя Альтварам, аскарлийским богам.

– Наверное, – сказала Герта, и замешательство исчезло с её лба, когда Беррин продолжила. – Несколько месяцев назад из-за моря явился человек, посланник того, кто зовёт себя Истинным Королём Южных земель.

– Самозванец, – предположила Лорайн. – Так значит, он искал союза с сёстрами-королевами.

– Она говорит, что королевы его не приняли, – перевела Герта чуть позднее. – Но ему разрешили говорить с кем угодно, кто станет слушать. Он пообещал великие дела сильным духом воинам, которые придут и сразятся с ненавистными южанами. И не только золото: ещё и земли во Фьордгельде, которые будут возвращены сёстрам-королевам, как только Самозванец получит трон.

Декин насмешливо фыркнул.

– Они с этими щенками и правда верят в это дерьмо?

– Она говорит, что Фьордгельд это священный долг Скард-райкенов. За него они сражаются. Золото их не интересует.

– А вот это жаль, – сказал Декин, сочувственно улыбнувшись Беррин. – Потому что оно им понадобится, чтобы купить проезд домой. Я хочу узнать о битве. Насколько сильно проиграл Самозванец?

От этого вопроса лицо аскарлийки потемнело, а в ответе, который она выпалила, явно слышался гнев.

– Она говорит, что он потерял не больше пары дюжин человек из своего войска, – пояснила Герта. – Как она говорит, Самозванец узнал о приближении армии Короны и свернул лагерь прежде, чем те смогли атаковать. Аскарлийцы сдерживали их, пока большая часть толпы Самозванца не убралась. А она и остальные – это всё, что осталось. Уже несколько дней они убегают от королевского войска.

Я увидел, как Декин самодовольно глянул на Лорайн, а потом снова повернулся к северянке.

– Не скажу, что я удивлён. Если этот дурачок с мечом хоть сколько-нибудь показателен, то эти скард-райкены в битве не справятся и с кучей облепленного мухами дерьма. Не говори ей это, – устало добавил он, когда Герта начала переводить его слова.

Декин перевёл взгляд с девушки на меня, приподняв бровь.

– Итак, Элвин, эта фанатичная поклонница ложных богов врёт или нет?

На меня произвело впечатление то, как Беррин умудрилась выдержать мой пристальный взгляд, и при этом смущённо опустив брови. Я уверен, остальных это убедило в том, что она понятия не имела, что следующие мои слова могут означать её смерть. В предыдущие месяцы Декин всё чаще обращался к моей способности определять неправду – по его словам этот дар происходил от весьма острых глаз и привычки слишком много думать. Ничего магического в этом не было, всего лишь инстинктивная способность чувствовать лживость в сочетании голоса и выражения лица. Я не всегда оказывался прав, что имело неприятные последствия для тех, кто говорил правду неубедительно. Но я был прав чаще, чем неправ, во всяком случае, надеюсь на это.

Пожалуй, моё положение ещё немного укрепилось бы, если б я сообщил всё, что увидел на лице Беррин, но я не стал этого делать. Вместо этого я повернулся к Декину и покачал головой:

– Если она и врёт, то у неё получается отлично.

Декин глянул на Райта. Но каэрит не взглянул на девушку, и как будто даже не особенно интересовался тем, что она сказала, а просто смотрел в огонь, теребя в пальцах один из амулетов на ожерелье: вороний череп с какими-то выгравированными крошечными буквами. Подняв глаза, он едва заметно кивнул Декину, а потом продолжил любоваться огнём. Я увидел, как Лорайн неуютно поёрзала от этого безмолвного обмена. Я и раньше предполагал, что она косо смотрит на редко упоминаемую, но очевидную зависимость Декина от предполагаемых прозрений Райта. Одно дело ты разбойник, и совсем другое – еретик, ведь это навлечёт осуждение не только со стороны закона, но и со стороны Ковенанта. А такое бремя официального неодобрения опасно даже для короля разбойников.

– Поблагодари её за искренность, – сказал Декин Герте и наклонил голову в знак окончания разговора. – Наутро и она и остальные вольны идти своей дорогой, как я и сказал. Сообщи ей имена капитанов-контрабандистов, которые вернее всего довезут их до дома, но предупреди, что цена будет высока.

Герта повела Беррин от костра, но остановилась, услышав, как Декин проворчал приказ остановиться.

– За это должны дать пристойную цену, – сказал он, протягивая меч, который забрал у убитого аскарлийца. – Возмещение за её честность. И к тому же мне от мечей всегда было мало прока. – Он бросил меч опешившей Беррин, которая поймала его за ножны, чуть не уронив, и прижала к груди.

Когда Герта и Беррин ушли, Декин погрузился в молчание, явно не замечая тяжёлого взгляда Лорайн. Рискнув взглянуть более пристально, я увидел на её лице смесь беспокойства и ожидания – эмоции, которые она решила не скрывать. Рассказ Беррин подтвердил заключения Декина о том, что Война с Самозванцем далеко не закончена, а это значило, что не изменится и курс, которым он нас вёл. И я не сомневался, что Лорайн всё это совершенно не по душе.

– Раз Самозванец всё ещё в деле, – отважилась она, когда молчание Декина затянулось, – во всех землях вокруг Амбрисайда будет полно патрулей.