– И это ещё не всё! – добавил Декин, и я почувствовал, как у меня скрутило живот, когда он махнул рукой в мою сторону и поманил пальцами. – Наверняка кто-кто из вас уже знает этого юного шельмеца. – Меня встретили раскаты хохота, когда я встал и пошёл к нему, заставив себя робко улыбнуться. – Лис Шейвинского леса, так его называют. У него самый острый глаз и самое чуткое ухо во всём герцогстве, и, хотя он всем известный враль… – его рука легла мне на плечо, вроде бы легко, но давила не меньшим бременем, чем соверены Лорайн, – он никогда не врёт мне, если, конечно, хочет сохранить свои острые глаза. – Снова раздался смех, и рука на моём плече немного сжалась. – Скажи им, Элвин.

Я не закашлялся. Не сглотнул. Вместо этого мрачно нахмурился, словно не хотел говорить, и честными глазами посмотрел на внимательные лица людей, которые притихли и в предвкушении смотрели на меня.

– Всё это правда, – сказал я. – Недавно меня отправили шпионить в Амбрисайд. Солдаты там только и болтали, что о вознаграждении, которое им обещано: серебряный соверен за голову каждого разбойника. Они рассуждали, что с бабами, которых поймают, сначала позабавятся, а уж потом будут рубить головы, и с мальчонками тоже. Да ещё ржали при этом.

Лёгкое пожатье пальцев Декина на плече показало, что я уже сказал достаточно, а может даже слишком сильно приукрасил враки. Впрочем, судя по нарастающему сердитому гулу со всех сторон, слова попали в цель.

– Итак, друзья мои, сами видите. – Декин отошёл, убрав ладонь с моего плеча, и поднял руки одновременно повелительно и умоляюще. – Сами видите, я позвал вас сюда не для того, чтобы спланировать какое-то грандиозное ограбление, чтобы просто набить ваши кошельки. Я созвал вас здесь, чтобы мы спланировали своё выживание.

Он позволил сердитому одобрительному гулу немного покружиться, а потом снова заговорил, на этот раз жёстче и более требовательно:

– Эти леса наши. По праву любого естественного закона или правосудия лес принадлежит нам, поскольку мы завоевали его кровью. А теперь герцог-выскочка, без роду, без племени, какой-то жополиз короля, который ни разу не поднимал меча на защиту дома или семьи, хочет этот лес у нас отобрать. Я собираюсь его остановить. Я хочу положить конец тем дням, когда мы прятались и замерзали, когда мы убегали от меньших душ. Я собираюсь бросить вызов этому королю, этому Томасу Доброму, которого на самом деле все знают как Томаса Притеснителя, этому лжецу, этому вору, который обворовывает всех и утопил эту землю в крови и нищете, но всё равно требует верности от тех, кого сам же и обездолил. Он хочет получить головы, так давайте же дадим их ему. Дадим ему сотню. Тысячу, если понадобится. Столько, сколько будет нужно, чтобы он понял: этот лес ему не принадлежит, и никогда принадлежать не будет. И начнём мы с этого жополиза, которого он натравил на нас. Кто со мной?

Ворчание сменилось криками, которые вскоре переросли в рёв – все воры, головорезы, конокрады, шулеры и шлюхи вскочили и воплями выражали добровольное подчинение новорождённой вражде Декина Скарла. Однако я видел, что их главари кричали с гораздо меньшим энтузиазмом.

Братья Тессил жали друг другу руки и обменивались жадными ухмылками своим последователям, но я-то видел, что всё это лицемерие. Дядя Эрчела, Дренк, радовался сильнее всех, проливая эль, и рычал что-то одобрительное вместе со своей яростно празднующей роднёй, но даже в его пьяных глазках-бусинках блестела тревога. По непонятным для меня причинам реакция Шильвы Сакен показалась мне самой тревожной, поскольку она просто смеялась, пока её люди вопили и кричали в голодном предвкушении. И это был не радостный смех, а скорее раскаты искренне удивлённого человека, который услышал особенно весёлую шутку.

Крики стихали, и мне на плечи легла рука Декина, затянув меня в объятья.

– Молодец, парень, – тихо сказал он, не переставая ухмыляться толпе. – В трудном положении ты всегда врёшь лучше всего. Впрочем, мальчонок вряд ли стоило упоминать.

– Прости, Декин.

– А-а, – он похлопал меня по груди, – ничего страшного. Они сожрут любое говно, что я поднесу им на лопате, и ещё добавки попросят. – Я поднял глаза и увидел, что его взгляд немного потемнел, остановившись на Шильве, которая по-прежнему давала волю веселью. – А наутро, – вздохнул он, – начнётся сложная часть.

– Это не армия. – Даник Тессил, старший из двух братьев, по большей части говорил за них обоих. Как я и ожидал, их внешний энтузиазм к плану Декина наутро испарился, а его брат, Рубин, в основном сурово молчал большую часть разговора. – А это не солдаты. – Даник указал на поляну, где поднимались клубы дыма, и многочисленные негодяи просыпались, чтобы ощутить последствия прошлой ночи.

Декин собрал этих разбойничьих капитанов на небольшой лужайке неподалёку от поляны. К моему удивлению в это августейшее собрание включили и меня. Менее удивительным стал приказ Декина сидеть в сторонке и ничего не говорить, если только он лично не позволит.

Даник Тессил первым поделился своей мудростью, не стоившей и ломаного шека, касательно предложенного мероприятия, и лица остальных присутствующих выражали схожую приверженность к реализму. Дренк Рубщик явно страдал от излишне выпитого эля, но в его покрасневших глазах оставался проблеск проницательности. Как и его племянник, он обладал острым инстинктом выживания, какие бы страсти не вызывал в его родне Декин. С лица Шильвы Сакен всё это время не сходила полуухмылка, через которую то и дело едва не прорывался сдерживаемый смех. Очевидно, веселье, вызванное речью Декина, всё ещё не прошло.