Барды расскажут, будто бы Лорайн д’Амбрилль была прославленной красавицей, дочерью лордишки из далёких земель, которая сбежала из замка своего отца, чтобы не выходить замуж по расчёту за аристократа с плохой репутацией и дурными привычками. Пройдя множество дорог и приключений, она добралась до тёмных лесов Шейвинской Марки, где ей несказанно повезло, поскольку от стаи голодных волков её спас не кто иной, как добрый грабитель Декин Скарл собственной персоной. И вскоре между ними вспыхнула любовь – любовь, которая, к моему раздражению, эхом прогремела через годы, обрастая в процессе всё более нелепыми легендами.

Насколько мне удалось разузнать, в жилах Лорайн текло не больше благородной крови, чем в моих, хотя происхождение её сравнительно хорошего произношения и несомненного образования до сих пор остаются в некотором роде тайной. Мне не удалось разгадать её, несмотря на продолжительное время, которое я посвятил размышлениям о ней. Впрочем, как и бывает со всеми легендами, стержень правды в них сохранился: она была красоткой. Нежная прелесть её лица не увяла даже спустя годы лесной жизни, и ей каким-то образом удавалось оберегать свои блестящие медные волосы от жира и колючек. Как человек, страдающий от безграничной юношеской похоти, я невольно таращился на неё при каждом удобном случае.

Лорайн сняла крышку с тубуса, вытащила свиток и начала читать, немного изогнув покрытую веснушками бровь. Её лицо, как обычно, приковало к себе мой взгляд, но восхищение на миг померкло из-за краткого, но явного спазма от потрясения, исказившего её черты. Разумеется, Лорайн отлично его скрыла, поскольку именно она обучала меня искусству маскировки, и даже лучше меня умела прятать потенциально опасные эмоции.

– Всё запомнила? – спросил её Декин.

– Слово в слово, любимый, – заверила его Лорайн и улыбалась, приоткрыв зубы, пока возвращала свиток в тубус и закрывала крышку. Хотя её происхождение всегда оставалось загадкой, но я по крупице собирал редкие упоминания об игре на сцене и о её путешествиях в девичестве с актёрской труппой, которые привели меня к заключению, что Лорайн когда-то была актрисой. Может это и совпадение, но она обладала удивительной способностью запоминать большие объёмы текста, всего лишь мимолётно их прочитав.

– Сэр, позвольте воззвать к вашей природной доброте, – сказал Декин гонцу, взяв у Лорайн тубус. – Сочту величайшей услугой, если вы сможете доставить королю Томасу дополнительное сообщение. Передайте ему, что я, как король королю, приношу глубочайшие и самые искренние сожаления в связи с этой неприятной и непредвиденной – пусть и краткой – задержкой в путешествии его доверенного лица.

Гонец уставился на протянутый ему тубус, словно на преподнесённую в подарок кучу дерьма, но всё равно взял его.

– Такие уловки вас не спасут, – сказал он сквозь сжатые зубы. – И вы не король, Декин Скарл.

– Неужели? – Декин поджал губы и приподнял бровь, явно удивившись. – Я командую армиями, охраняю свои границы, наказываю нарушителей и собираю налоги, которые мне полагаются. Если такой человек, как я, не король, то кто же он?

Мне было совершенно ясно, что у гонца на этот вопрос предостаточно ответов, но, будучи человеком как мудрым, так и ответственным, он предпочёл не отвечать.

– Итак, я желаю вам доброго дня и хорошего путешествия, – сказал Декин, отошёл и резко хлопнул лошадь гонца по крупу. – Держитесь дороги и не останавливайтесь до наступления ночи. После захода солнца гарантировать вам безопасность я не могу.

От хлопка лошадь гонца понеслась рысью, и всадник быстро пустил её галопом. Вскоре он уже стал пятном взбитой грязи, а его развевающаяся накидка мелькала среди деревьев красным и золотым, пока он не повернул по дороге и не скрылся из вида.

– Хватит стоять, разинув рты! – рявкнул Декин, окинув банду сердитым взором. – Нам ещё собирать добычу и ехать кучу миль до заката.

Все с обычным энтузиазмом принялись за дело – лучники обшаривали солдат, которых убили, а остальные набросились на телегу. Мне тоже хотелось к ним, и я уже озирался в поисках молодого деревца, чтобы привязать украденную лошадь, но остался на месте, когда Декин поднял руку.

– Всего один порез, – сказал он, подходя ближе, и кивнул косматой головой, глядя на убитого солдата с кнутом. – Неплохо.

– Как ты и учил меня, Декин, – сказал я, улыбнувшись, и почувствовал, как улыбка замерла на губах, когда он бросил взгляд на лошадь и дал мне знак передать ему поводья.

– Думаю, рано ему в котелок, – сказал он, поглаживая крупной рукой серую шерсть животного. – Молодой ещё. Много пользы принесёт. Как и ты, а, Элвин?

Он коротко, хрипло хохотнул, и я тут же повторил этот звук. Я заметил, что Лорайн всё ещё стоит неподалёку, не принимая участия в исступлённом грабеже, и следит за нашим разговором, скрестив руки и наклонив голову. Её выражение лица показалось мне странным: чуть поджатые губы означали приглушённое веселье, а прищуренные глаза и поднятые брови говорили о сдерживаемой озабоченности. Декин разговаривал со мной чаще, чем с другими юнцами банды, вызывая немало зависти, но обычно не со стороны Лорайн. А сегодня она явно увидела в его внимании какое-то дополнительное значение, и я задумался, не связано ли это как-нибудь с содержанием свитка.

– Сыграем в нашу игру? – сказал Декин, снова перехватив моё внимание. Я повернулся и увидел, как он дёрнул подбородком в сторону трупов двух солдат. – Что ты видишь?

Я подошёл к трупам поближе, быстро осмотрел их, прежде чем дать ответ, и постарался говорить не слишком быстро, поскольку на своей шкуре знал, как ему не нравится, когда я тараторю.

– На рукавах и штанах застывшая кровь, – сказал я. – Я бы сказал, день или два назад. Вот у этого… – я указал на солдата, у которого изо рта торчал наконечник стрелы, – …свежезашитый порез на лбу, а этот… – мой палец сдвинулся на полуобнажённый клинок, по-прежнему зажатый в руке того, которого я убил, – на его мече ещё не отполированные зарубки и царапины.