Теперь же, когда кельбекцы выходят из войны, в Шущим-Вохе сразу же поубавится желающих осуществлять авантюристичные планы. Чужими руками жар там, конечно, не прочь разгребать и дальше, но чтобы был хоть какой-то толк, «руки» эти должны быть не голыми, а с оружием. Причём, огнестрельным, с учётом новых реалий. Так-то вохейцы и Ко надеялись получить некоторое количество современных винтовок и автоматов от новых друзей, а клёпанное своими силами или полученные от скилнцев палеовийские трофеи намерены были после этого передать армии Пеу-Даринги. Мои милитаристы уже настроились и воодушевились. А тут такой облом….

В общем, война пока что идёт чуть ли не по идеальному для нашего крабового угла сценарию. Стреляют и топят корабли где-то далеко отсюда: кельбекцы, прежде чем переключиться на внутреннюю резню, пустили ко дну несколько палеовийских «Далекоплывущих» в сражениях между Некатвой и Северным архипелагом, тюленеловы и вохейцы с переменным успехом били друг друга на пространстве от Шщукабы до Островов Пути, а у нас после того налёта на Новый Порт стояла тишина. Ну и то, что под шумок удалось припрячь подданных Старшего Брата на строительство дороги Тенук-Хау-По, а затем решить бонкийский вопрос, тоже хорошо. И даже случившаяся на востоке Пеу резня между гане и даре на пользу пошла: и союзники на какое-то время отстали со своими планами атаковать Иханару, и тамошние порядки удалось довольно сильно поменять. Один только перевод добрых двадцати тысяч сунийцев в платящих подати непосредственно центру, окупал все траты и издержки. А кроме них ещё были рана и сувана, которые как данники «восточных пану маками» теперь тоже превращались в трудовой резерв, доступный для применения в интересах пырг-хрыша. Там, правда, ещё придётся поработать, чтобы выстроить эффективную систему эксплуатации, не доводящую при этом народ до восстания. Ну, учитывая накопленный чиновниками Шестого Стола в опыт Болотном краю и промышленной зоне Талу и Кесу, с этим проблем не будет: тинса и бунса пашут у нас, как негры, и несильно жалуются на судьбу.

«Итак, на складах скопилось уже свыше сорока тысяч мер меди» – говорит Чирак-Шудай – «До начала войны мы продавали за границу две трети выплавляемого металла. Сейчас выплавку держим в половину от довоенной. Добычу руды же сократили на три четверти. Если ничего не предпринять, в ближайшее время придётся сокращать выплавку металла ещё сильнее. Тех рабочих, которых можно, я уже с рудников отпустил». Мой министр промышленности имеет в виду используемых в основном на рудниках ганеоев, как обычных, так и «новых», они же «личные ганеои типулу-таками», привлекаемых «по разнарядке», в рамках наложенных на общины трудовых повинностей. Эту публику-то можно распустить или просто не требовать взамен отработавших своё новых «лимитчиков». Правда, чтобы они не расслаблялись и не привыкали к хорошей жизни, теперь их перенаправляли на строительство или ремонт дорог либо на ирригационно-мелиоративные работы. Сейчас, к примеру, дополнительно осушаются сотни пиу земли в Тинсоке, и орошаются – в Нижнем Огоке. А дорога от Тенука к Сонавским воротам наконец-то превращается из еле намеченного направления в относительно нормальную трассу.

Но если с разнорабочими и даже с горняками проблем особых не было – в конечном счёте, какая им разница, просто грунт лопатить, или, же медную породу, то куда девать квалифицированных металлургов, металлистов и прочих оружейников, оставалось неясным. А это с семьями почти десять тысяч человек. Собственные потребности Пеу в металле и изделиях из оного закрываются куда меньшим числом занятых. Склады же не резиновые. И если кормить такую ораву, не дающую быстрой экономической отдачи, удастся худо-бедно ещё долгие месяцы, то с обеспечением их фронтом работы скоро будет довольно грустно, особенно в части импортных комплектующих. Из-за моря везём не так уж много, но без этих «малостей» всё производство встанет колом. Держать же рабочих на «пособии по безработице» не хочется, в основном, чтобы не развращать с немалыми усилиями набранных и воспитанных пролетариев «халявой». Можно, конечно, придумывать для них работу, просто ради работы. Но люди у нас с собственной гордостью – могут и забузить, если начать давать бессмысленные занятия.

Есть ещё вариант с перестройкой промышленности и переброской работников на новые направления. Вот, только, как это сделать, что нужно развивать за счёт сокращаемой добычи руды и металлургии, ума не приложу. Впрочем, для этого у меня есть Чирак-Шудай и целая орава клерковШестого стола. Вот, пускай, они все и думают, куда пристраивать рабочих, ставших лишними из-за решивших повоевать придурков. Причём, чтобы это ещё в перспективе и пошло на пользу развития Пеу. Вашему покорному слуге лично пока что в голову пришла только идея насчёт ликвидации зависимости от импорта по ряду направлений. Да хотя бы свёрла и резцы для станков свои собственные производить начали бы что ли. А то до сих пор их покупать приходится у вохейцев и палеовийцев.

Потому говорю «министру промышленности»: «Почтенный Чирак-Шудай, я не знаю, сколько ещё продлится война и связанные с нею трудности в торговле с заморскими землями. Потому моё распоряжение: в десятидневный срок ты и твои парни представьте мне свои соображения, чего из нужного на Пеу сейчас не производится или производится в недостаточном количестве, и что необходимо предпринять, чтобы эти вещи делать самим. Пусть посчитают затраты времени и прочего, нужно для этого. Перечень составляйте самый подробный, дальше будем решать, как быть. Я могу только вспомнить про свёрла и резцы».

«Хорошо, Сонаваралингатаки» – отвечает пожилой вохеец – «Я соберу начальников мануфактур и заводов и, мы обсудим твой приказ».

Пусть судят да рядят. Может, чего и придумают для дальнейшего «развития производительных сил». Ну, а если из «мозгового штурма» ничего путного не выйдет, остаётся ещё вариант с переводом части пролетариев обратно в крестьяне. Хоть этого и не хочется.

«Всё конечно прекрасно, но почему именно моих рабочих сокращать и переучивать?!» Это прорезался голос у управляющего медными рудниками, Тебукумуя. Понять его, в общем-то, можно: был начальником над доброй тысячей человек, руководил предприятиями, обеспечивающими половину экспортных поступлений, и, вдруг – ставят перед перспективой лишиться двух третей подчинённых и скатиться с места руководителя одного из самых важных подразделений нашего промышленного комплекса куда-то на десятое или двадцатое место среди директоров заводов. Увы, сейчас не до того, чтобы считаться с чувствами уважаемых папуасов вроде Тебукумуя. Так что придётся ему свои обидки засунуть поглубже под набедренную повязку.

С самого начала нашей индустриализация я всё время испытывал серьёзные душевные терзания из-за необходимости городить государственную собственность во всех ключевых отраслях: от металлургии до судостроения. По прошлой, земной, жизни помнил же о неэффективности тотального огосударствления, но при этом самому мне приходилось наступать практически на те же самые «советские» грабли. С превеликим удовольствием отдал бы всё на откуп частной инициативе, да вот только не хватало ни капиталов, ни кадров для нормального рыночного капитализма. Иногда возникали в голове моей идеи, действовать по примеру не то японцев, не то корейцев, у которых за казённый счёт строились предприятия и передавались в полцены тамошним буржуям. Чисто технически подобное можно было бы и на Пеу провернуть, да вот только откуда взять среди папуасов достаточное количество способных стать капиталистами-предпринимателями. Так что подобные мысли приходилось держать при себе, как совершенно несбыточное благое пожелание. Разве что по возможности я старался не лезть в те отрасли промышленности, где частная инициатива работала более-менее нормально, вроде гончарного промысла и изготовления кирпича, ткачества и всякого кустарного ремесла. Ну и прилагал некоторые усилия, чтобы две медедобывающие компании, конкурировавшие с принадлежащими типулу-таками рудниками, не закрылись окончательно. Сейчас тенхорабитское «АО» и Рамикуитаки добывали чуть больше десяти процентов всей медной руды – остальное было нашим. Плавить же медь они перестали лет шесть назад. Так что теперь полностью зависели в сбыте от казённых плавилен и Морской кампании Пеу. Если руководствоваться сугубо соображениями прибыли, ничто не мешало скупать их продукцию для переработки за копейки, и, наоборот, безбожно задирать цены за перевозку концентрата, идущего на экспорт. Но ваши покорный слуга ради сохранения хоть какой-то конкуренции в отрасли, предпочёл установить расценки и на принимаемую руду, и на её вывоз, позволяющие обоим независимым производителям сохранять хотя бы небольшую рентабельность.