— Полюшка, — серьезно сказал Даня, — духи мыслят иначе, чем люди. Для них смерть человека не является трагедией. Они живут долго, несколько столетий, и привыкли к тому, что люди то и дело умирают. Лучше скажи: что мы знаем про Сытоглотку?

— Добыча пушных зверей — лисиц, куниц, серых леопардов, рыжих рысей, — оттарабанила Поля. — Охотятся также на кабанов и оленей, выше в горах обитают серны. Медведей стараются не трогать, матерых зубров тоже… Словом, тебе понравится.

— О, — восхитился Даня, — да ты прям энциклопедия.

— Это ты просто с Горычем не знаком. Он работает на КПП в Высокогорье, а родом из клана охотников. Часами способен тарахтеть о том, сколько голов и хвостов его семья раздобыла.

— Что же его понесло-то работать на границу?

Поля лукаво стрельнула в Даню взглядом.

— Пушнина сама себя в Плоскогорье не продаст, знаешь ли.

— Контрабанда, значит, — кивнул Даня. — Ты-то как в это ввязалась?

— Знаешь, по каким низким ценам твой отец… князь, то есть, скупает товары у жителей Высокогорья? Это же настоящий грабеж.

— Идейная, так и запишем, — он с удовольствием осмотрел ее сосредоточенный профиль. Ему нравилось, как Поля водит машину — аккуратно, но в то же время уверенно. — Что ты скажешь Постельному о том, почему не смогла доставить меня в Лунноярск?

— А я не смогу? — равнодушно переспросила она. — Вот незадача… Кто знал, что ненаследный княжич сбежит от меня под покровом ночи, как тать поганый…

Даня захохотал и, потянувшись, чмокнул ее в острое плечо.

— Какая понимающая женщина взяла меня силой!

Все еще ухмыляясь, он удобнее расположился в кресле и принялся глазеть на горы за окном.

Ну, встречай их, Сытоглотка. Ух, как Даня скоро всех спасет!

Мысленно Поля снова и снова прокручивала произошедшее в Костяном ущелье, приукрашая эту историю и меняя ее — так, чтобы Егорке было интересно. Запертый в строгом унынии княжеского дома, непоседливый мальчишка неистово мечтал о приключениях. Если бы его отец узнал, что Поля разжигает эту неподобающую страсть, то ей бы изрядно влетело. Но они с Егоркой умели беречь свои секреты.

Поля была создана для того, чтобы петь колыбельные, но, став человеком, научилась и рассказывать сказки. Из самого заурядного происшествия она была способна сочинить нечто захватывающее, но это предназначалось только для Егорки — единственного человека в мире, с кем она не чувствовала себя неловко. Долгое время у Поли не получалось нормально разговаривать, она то и дело сбивалась на пение, что сделало ее замкнутой и неразговорчивой. Молчание прилипло надежным плащом, окутывало и защищало от чужого недовольства. Нет, никто в приемной семье не насмехался над ней, конечно, но на лице княжны Кати проступало такое раздражительное нетерпение, что рот у Поли захлопывался сам собой.

И только Егорка, обычно непоседливый и неусидчивый, принимал ее странности как что-то обыденное, повседневное, привычное. В ответ она старалась порадовать его, как могла. Привозила необычные подарки и придумывала интересные истории. Знакомство с Даней, надо заметить, изрядно облегчало эту задачу.

— И вот тогда этот седой старик вдруг как закричит… — разглагольствовал меж тем он, вальяжно развалившись в пассажирском кресле внедорожника. — Закричит… Ой-ой, стой. Поля, Поленька, тормози.

От неожиданности она не сразу поняла, что это уже не одна из его баек, а команда для нее, а потом плавно остановила внедорожник.

— Пойдем, — широко улыбаясь, предложил Даня.

В этот раз Поля решила не оставаться в стороне и последовала за ним к неглубокой и прозрачной горной речушке, почти ручью.

Идти пришлось осторожно, по нагромождению мелких и крупных камней, редкие деревья почти не давали тени, и раскаленное предвечернее солнце мигом напекло макушку.

Даня с грациозностью горного козла ловко прыгал с валуна на валун, жизнерадостный и беззаботный, как ребенок на каникулах. Время от времени он оглядывался на Полю, сверкая улыбкой. Добравшись до русла, он встал на колени и бестрепетно опустил руки в воду. Поля тут же покрылась мурашками — она прекрасно знала, насколько студеные местные реки.

— Милые мои капельки, капельки мои девочки, девочки мои чистые, девочки мои прекрасные, — заворковал Даня, низко склоняясь. — Как же мне увидеть мою Чуду? Чуду-Чудушку, ненаглядную…

Полупрозрачная женская фигура взметнулась вверх мелкими брызгами, обвила его шею руками, отчего футболка мигом намокла, но Даня даже не ойкнул от холода. Продолжал улыбаться.

Поля выбрала камень покрупнее и уселась на него, скрестив ноги. Ей-то совсем не хотелось принимать водные процедуры.

— Та, которую ты называешь Чудой, капля от капли моей, вовсе не желает тебя видеть, — нежно прожурчала васса, не размыкая объятий. — Ты не принял ее дар, человек. Обидел на веки вечные.