— У каждого правила есть исключения.

— Истинно так, но цена, цена! Зачем тебе нарушать равновесие из-за букашек вроде нас?

— Я всего лишь искал покоя, — горы содрогнулись от горечи в его голосе, — искал уединения. Но люди еще беспокойнее духов.

— Ну, это спорный вопрос, — не согласился Даня. — Взять тех же муннов — они разнесли по всему свету историю с возбужденными медведями. Я тебе сейчас расскажу, как все было. Это все твои вьеры, между прочим, устроили…

— Вы в купель окунаться будете? — раздраженно перебил его многоликий. Хвост, усыпанный ледяными шипами, заходил ходуном, как у сердитой кошки.

— И что будет, если мокнемся? — спросил Даня.

— Жизнь, смерть, перемены, — провозгласил многоликий. — Тот, кто познает эти воды, познает и вечность.

— В каком это смысле?

— Эта купель позволяет людям стать призраками, — сообщил он с таким видом, будто преподнес бесценный дар.

Поля и Даня дружно отступили на шаг назад.

— Ой нет, — озвучил общее мнение Даня. — Мы не хотим. Мы еще столько всего не успели натворить в земной жизни.

— Зато вы сможете из века в век блуждать по горным тропам и перевалам, наслаждаться умиротворением, смотреть, как время течет сквозь пальцы…

— А в призраки все равно не охота.

— Тогда ради чего вы преодолели весь этот путь? Боролись с моими иллюзиями и ловушками?

— Меня пригласила одна васса. Я думал, у нас свидание.

На морде великого многоликого проступил интерес, смешанный с недоверием.

— О, триединые, — покачал он своей крупной безобразной головой, — как понять моих дочерей? Почему они оказывают такую великую честь недостойным смертным?

— Это умереть-то — великая честь? — обиделся Даня.

— Человеческая жизнь коротка, страсть мимолетна, любовь быстротечна. Но мои дочери ценят хороших собеседников, которые развлекали бы их столетиями.

Поля вдруг прыснула.

— О, — пробормотала она себе под нос, — Даня у нас великий сказитель.

Он не понял, было ли это комплиментов. Возможно, и нет.

— Прошу, — великий многоликий отодвинулся, открывая дорогу к купели.

— Да нет же!

— Ты думаешь, я люблю расстраивать моих дочерей? Если тебя направила сюда васса, значит…

Значит, сейчас его будут макать силой.

Папочка настаивает.

Даня заметался мыслями, пытаясь сообразить, как бы половчее выкрутиться.

В призраки не хотелось категорически.

— Нельзя! — торопливо вскрикнул он. А-а-а-а! А почему нельзя? Потому что… Что? Что придумать? — Потому что моя человеческая жизнь принадлежит этой женщине, — он торопливо вскинул вверх их сцепленные с Полей ладони.

— Ты пришел на свидание с моей дочерью, связанный с человеческой женщиной?

Поля хмыкнула.

— Я взяла его силой, — сообщила она безмятежно.

От такого заявления глаза у Дани сами собой на лоб полезли.

Он не ожидал, что Поля окажет ему поддержку. Она казалась наивной и неопытной, не искушенной во вранье. А вот поди же ты!

Вот тебе и Полюшка, юная девочка, недавно вылупившаяся из яйца.

Древние создания всегда уважали силу, и великий многоликий замер, глядя на сцепленные ладони.

— Если ты забрала у моей дочери мужчину, — медленно пророкотал он, — то должна найти ей другого. Людям нельзя просто так обкрадывать духов. Я даю тебе год, наглая воровка. Ровно через год в эту купель должен войти человек, которого моя дочь одобрит. Иначе я приду за тобой.

— Или, — вмешался Даня энергично, — я выполню любое другое желание вассы. Вдруг ей вообще не нужен больше мужчина, вдруг после меня она в них разочаруется! В любом случае, этот долг я беру на себя.

Великий многоликий выдернул из своего хвоста ледяной шип и метко бросил его в Даню. Тот не пошевелился, позволил острой сосульке пронзить его сердце. Холод охватил его грудь, потом все тело, зашипела Поля, ощутив, как заморозило и ее ладонь тоже.

— Скреплено, — громко изрекли горы, эхо подхватило это слово, гоняя его по вершинам.

Нежданно налетевшая вьюга накрыла Полю и Даню, закружила и вышвырнула из Костяного ущелья на камень, сверху рухнули рюкзаки.

— Ты цела? — он сбросил с себя поклажу, не вставая, повернулся к Поле. Она лежала на спине, глядя на ясное небо. Солнце стояло высоко.

— Так что там с материнским благословением богини Миры? — спросила она, морщась и потирая локоть.

Даня приподнялся. Ее машина стояла всего в нескольких шагах. Их доставили аккурат к точке старта.

Наконец-то они вернулись в нормальный мир, где работали руны!

— В прежние времена, — заговорил он, открывая рюкзак, — очень давно, когда боги еще не покинули этот мир, был особый ритуал… Очень жестокий. Рожениц убивали, чтобы вытащить дитя из мертвого материнского чрева.

— Зачем? — оторопела Поля.