— Это мой любовник, Шон Уайатт.

Другой старик резко вдохнул. Лицо Джозефа ничего не выдавало, но почему—то температура в комнате, казалось, упала на пару градусов. Шон внутренне поморщился, но не то чтобы он этого не ожидал.

— Шон, это мой отец, Джозеф Ратледж, — сказал Ратледж нехарактерно мягким голосом. Мудаку это очень нравилось. — И старый друг моего отца, Натан Брукс.

— Приятно познакомиться, — солгал Шон, задаваясь вопросом, был ли мистер Брукс тем человеком, на чьей дочери Джозеф хотел женить своего сына.

— Понятно, — наконец сказал Джозеф, прежде чем перевести свой тяжелый взгляд на близнецов. — А это кто?

Шон подавил желание спрятать девочек за спиной.

— Это мои сестры, мистер Ратледж. Эмили и Мелисса.

На этот раз Би молчала и не спорила насчет имени. Обе девушки приблизились к Шону.

— Понятно, — снова сказал Джозеф Ратледж, прежде чем обратиться к служанке. — Подготовьте комнату для наших гостей.

— Подготовьте комнату для детей рядом с моей, — вмешался Ратледж. — Очевидно, Шон останется в моей.

Шон немного съежился. Вена на виске Джозефа пульсировала. Вивиан с беспокойством наблюдала за отцом. У мистера Брукса было выражение отвращения на лице, которое он не удосужился скрыть.

— Делай, как он говорит, — выдавил Джозеф Ратледж, нарушив молчание. — Проводите их в комнаты. Ужин через полчаса. Дерек, на пару слов.

Шон повернулся, чтобы последовать за горничной, когда чья—то рука схватила его за руку и остановила.

— Увидимся в ближайшее время, — сказал Ратледж и коротко поцеловал его.

Или, по крайней мере, это, вероятно, должен был быть короткий поцелуй, но Шон обнаружил, что его губы голодно прижались и раздвинулись. Он почувствовал удивление Ратледжа, прежде чем тот схватил его за шею и поцеловал по—настоящему. Поцелуй, казалось, длился вечность. К тому времени, когда Ратледж наконец отступил, Шон едва мог дышать. Шон не оглядывался по сторонам, чтобы увидеть реакцию всех — он вполне мог себе это представить.

Схватив девочек, он последовал за служанкой. Его лицо было очень горячим.

Глава 9

Сказать, что ужин был неловким, было бы преуменьшением. Это было не просто неловко: это было нездорово. Прошло всего десять минут, и Шон уже смотрел на часы на стене. Токсичная атмосфера в комнате была настолько густой, что ее можно было разрезать. Он никогда не видел столько пассивной агрессии между членами семьи. Теперь Шон был рад, что Эмили и Би не разрешили есть со взрослыми.

Раздражало то, что никто ничего не говорил прямо; Все было тщательно скрыто за мягкими улыбками и изысканными манерами. Эндрю, муж Вивиан, был единственным, кто, казалось, изо всех сил пытался скрыть свою неприязнь к шурину.

Однако Ратледж не обращал на Эндрю особого внимания; Его самые резкие замечания были припасены для его отца. Ратледж был довольно печально известен своей безжалостностью в университете, но это было ничто по сравнению с его злобностью по отношению к отцу. Шону было бы жаль Джозефа Ратледжа, если бы старик не вел себя еще хуже. В течение первых десяти минут Джозеф умудрялся оскорбить все: от интеллекта сына до его сексуальности, его тон был полон насмешек и презрения.

Наблюдая за ними, Шон начал понимать, почему Ратледж покинул свой дом и не возвращался пятнадцать лет. Он также начал понимать, почему Ратледж был таким помешанным на контроле. Личность его отца была настолько властной, что у него, вероятно, развилась аналогичная потребность контролировать все в качестве защитного механизма.

— Они понимают, насколько они похожи, верно? — пробормотал Шон Вивиан, убедившись, что Ратледж, сидевший по другую сторону от него, не слышит его.

Вивиан казалась единственным дружелюбным лицом за столом. Она вздохнула.

— Я думаю, что отчасти поэтому они ненавидят друг друга, — пробормотала она. — Хотя в глубине души они заботятся друг о друге.

Шон посмотрел на отца и сына, стреляющих молниями друг в друга, и скептически посмотрел на нее.

Вивиан улыбнулась без юмора.

— Я знаю, в это трудно поверить, но отец действительно заботится о Дереке. — Ее глаза стали отстраненными. — Когда мы были детьми, отец очень гордился им. Раньше я завидовала Дереку. Все стало... трудно, когда отец узнал об ориентации Дерека, но я уверена, что ему все еще не все равно. Если бы он хотел, то отрекся от него давным—давно и вычеркнул бы его из завещания. — Взглянув на мужа, она понизила голос. — Эндрю очень зол из—за этого. Он работает в семейной компании в течение многих лет и считает, что заслуживает унаследовать ее.