Узел в животе Шона разжался.

— Почему бы и нет?

— Потому что я не хочу его трахать, — грубо сказал Ратледж. По какой—то причине он начал выглядеть раздраженным. — Находить кого—то физически привлекательным — это не то же самое, что хотеть его.

— Так что же ты имел в виду, когда сказал, что я в твоем вкусе?

Ратледж молчал так долго, что Шон начал думать, что он вообще не собирается отвечать.

В его голосе был оттенок самоиронии, когда он заговорил:

— Все это очень банально. Когда я учился в школе, я был стереотипным непопулярным ботаником.

— Правда?

Глядя на этого самоуверенного, высокомерного человека, Шону было трудно поверить в это.

— Конечно, был. Я получил докторскую степень в двадцать три года, Уайатт. У меня точно не было времени, чтобы общаться с людьми.

— Это многое объясняет, — пробормотал Шон. — Дай угадаю: был популярный качок, в которого ты был влюблен, и я похож на него?

— Он совсем не похож на тебя.

— Тогда какое это имеет значение?

— Если ты перестанешь меня перебивать, ты узнаешь. — Губы Ратледжа скривились. — Он был стереотипным популярным спортсменом. Очевидно, натурал, и вел себя так, как будто он владел миром, а я хотел... Я смотрел на него и представил, как заталкиваю свой член ему в горло. Представил, как держу его и заставляю умолять, чтобы его трахнули. Заставляю гетеросексуального мальчика умолять о моем члене.

Шон сглотнул и взглянул на девочек, чтобы убедиться, что они спят.

— К чему ты клонишь?

Ратледж слегка пожал плечами, не сводя глаз с дороги.

— Красивый, натурал и недосягаемый: это в значительной степени мой тип. Если ты позволишь мне трахнуть себя, ты мне надоешь. Они мне всегда надоедают.

Шон скрестил руки на груди, внезапно почувствовав холод.

— Кто это сделал с тобой? — спросил он наконец, глядя на проезжающую местность. Темнело.

— Что?

— Кто—то облажался с тобой. — Шон повернул к нему голову. — Нездорово вступать в отношения, зная, что они обречены на провал — что ты потеряешь интерес к парню после того, как трахнешь его. И это действительно пиздец, когда в твоем типе гетеросексуальные, недосягаемые парни. Ты боишься обязательств? Или чего—то еще?

Челюсть Ратледжа была сжата так сильно, что вены на шее вздулись.

— Избавь меня от твоего псевдопсихологического анализа. Объяснение на самом деле намного проще: мне просто нравится развращать и трахать гетеросексуальных мальчиков. Меня это заводит. И прежде чем ты назовешь меня мудаком: я всегда честен с ними. Большинство би—любопытных «гетеросексуальных» парней в конечном итоге все равно хотят вернуться к своей гетеросексуальной жизни, а я не вступаю в долгосрочные отношения. Так что это беспроигрышный вариант для всех участников. Никаких условий.

— Почему бы тебе не вступать в долгосрочные отношения? Тебе тридцать три.

— И? — сказал Ратледж. — Я не тот человек, который хочет белый забор и двух с половиной детей.

Шон взглянул на Эмили и Би.

— Не знаю, — медленно сказал он. — Я всегда думал, что геи не сильно отличаются от гетеросексуальных парней и в конце концов захотят остепениться. Даже Кристиан хочет этого.

— Кристиан? — Ратледж выглядел слегка озадаченным.

Шон нахмурился.

— Мой лучший друг?

— А, ты имеешь в виду Эшфорда.

— Серьёзно? Ты не знаешь его имени?

— Зачем мне знать его имя? Он мой ученик.

— Я тоже твой ученик, профессор.

Ратледж посмотрел на него, уголок его рта дернулся.

— Кто сказал, что я знаю твое имя, Уайатт?

Шон тихо рассмеялся.

— Хорошо. К твоему сведению, это Саймон.

— Нет, это не так.

— Ага!

Покачав головой, Ратледж оглянулся на дорогу.

— Я, конечно, знаю твое имя, но я не думаю о тебе как о Шоне.

— Согласен. Я также не думаю о тебе как о Дереке.

Даже произнесение имени вслух было немного странным, на самом деле. Шон покрутил это имя на языке. Дерек. Нет. Ратледж был Ратледжем. Шон будет очень беспокоиться в тот день, когда он начнет думать о Ратледже как о Дереке.

— Я рад, что мы понимаем друг друга, — пробормотал Ратледж с намеком на веселье в голосе. — А теперь иди сюда и поцелуй меня.

Шон моргнул.

— Что? Ты за рулем.

— Я буду держать ухо востро, — сухо сказал Ратледж, не глядя на него.

— Ты серьезно?

— Ты должен знать, что я всегда серьезен. Я теряю терпение.

Шон посмотрел на губы Ратледжа и сказал:

— Хорошо.

Он встал. Ратледж слегка повернул голову, положил руку на затылок Шона и поцеловал его. Шон вздохнул и начал сосать язык Ратледжа.

После... некоторого времени Ратледж в последний раз прикусил нижнюю губу Шона и оттолкнул его.

— Ты должен позволить мне трахнуть тебя, — мрачно сказал он.

Откинувшись на спинку сидения, Шон вытер влажные, опухшие губы и глубоко вздохнул. Его кожа все еще горела от щетины Ратледжа.