— А Генуя? — вмешался дож, внимательно следивший за разговором. — Вы действительно готовы предложить им те же условия?

— Если потребуется, — кивнул Крид. — Хотя, признаюсь, я предпочёл бы сотрудничество с Венецией. Ваша республика всегда демонстрировала большую… гибкость в отношениях с Востоком. Большее понимание разных культур и традиций.

Этот тонкий комплимент был точно рассчитан. Венецианцы гордились своей репутацией космополитичных торговцев, в отличие от более консервативных генуэзцев.

— И всё же, — продолжил Барбаро, — ваше требование о прекращении косвенной торговли с Генуей слишком сурово. Мы конкуренты, да, но деловые связи существуют десятилетиями, если не веками.

— Я понимаю, — кивнул Крид. — Именно поэтому мы предлагаем трёхлетний переходный период. Достаточно времени, чтобы перестроить торговые маршруты и найти новых партнёров. К тому же, — он слегка понизил голос, — я мог бы рассмотреть некоторые… исключения для определённых видов товаров. При соответствующих гарантиях, разумеется.

Глаза Барбаро блеснули интересом.

— Какие именно товары вы имеете в виду?

— Скажем, венецианское стекло, — ответил Крид. — Или генуэзское оружие. Товары, которые трудно заменить и которые не имеют прямого отношения к восточной торговле.

Дож и патриций обменялись быстрыми взглядами. Это было уже серьёзное смягчение первоначального требования, которое могло сделать сделку гораздо более приемлемой для венецианцев.

— Интересно, — медленно произнёс дож. — Возможно, мы сможем найти компромисс.

Барбаро кивнул и повернулся к Криду:

— А что насчёт финансовой стороны? Вы говорили о поддержке строительства крепостей. Какие суммы имеются в виду?

— Мы подготовили детальный расчёт, — ответил Крид. — Но в целом речь идёт о пятидесяти тысячах дукатов ежегодно в течение первых пяти лет.

Сумма была значительной, но не непомерной для богатейшей морской республики Европы.

— И за эти деньги Венеция получит существенное снижение пошлин и защиту своих кораблей, — продолжил Крид. — Учитывая объёмы вашей торговли с Востоком, инвестиция окупится за два-три года, не больше.

— Возможно, — задумчиво произнёс дож. — Но что насчёт кораблей? Сколько судов вы запрашиваете и какого типа?

— Десять галер ежегодно, — ответил Крид. — Боевых, а не торговых. С экипажами или без — на ваш выбор.

— Без экипажей, — быстро ответил Барбаро. — Венецианские моряки слишком ценны, чтобы служить в чужом флоте.

— Разумно, — согласился Крид. — Мой орден уже привлекает достаточно опытных моряков со всей Европы. Нам важнее сами корабли.

Беседа продолжалась весь вечер, переходя от одной темы к другой. Крид умело сочетал твёрдость в принципиальных вопросах с гибкостью в деталях, демонстрируя дипломатическое мастерство, отточенное веками опыта. Венецианцы, изначально настороженные, постепенно проникались если не симпатией, то уважением к необычному кардиналу.

Ближе к концу банкета к ним присоединилась дочь Барбаро, Бьянка — молодая женщина удивительной красоты, с умными глазами и изящными манерами.

— Ваше Высокопреосвященство, — она присела в глубоком реверансе. — Отец столько рассказывал о вас. Герой Александрии, великий воин и дипломат…

— Ваш отец слишком щедр на похвалы, донна Бьянка, — вежливо ответил Крид. — Я лишь слуга своего ордена и христианского мира.

— Скромность украшает великих людей, — улыбнулась она. — Но слухи о ваших подвигах достигли даже женских палат Венеции. Говорят, вы сражались с сотней мамелюков, держа в одной руке меч, а в другой — священное Копьё.

— Народная молва любит преувеличения, — Крид слегка улыбнулся. — Сотни не было. Не больше дюжины.

Это замечание вызвало смех за столом, разрядив атмосферу, которая стала слишком напряжённой от деловых переговоров.

— А правда ли, — продолжила Бьянка с блеском любопытства в глазах, — что Копьё светится в ваших руках перед битвой?

— Бьянка! — одёрнул её отец. — Такие вопросы неуместны.

— Ничего страшного, мессер Барбаро, — успокоил его Крид. — Любопытство — естественное человеческое качество. — Он повернулся к девушке: — Копьё действительно обладает… особыми свойствами. Но они проявляются не по моей воле, а по своей собственной. Или, если хотите, по воле Того, кто был им пронзён.

В этот момент к их столу подошёл церемониймейстер и почтительно склонился к уху дожа. Выслушав его, Марко Корнер кивнул и повернулся к Криду.

— Кажется, этот вечер полон сюрпризов, Ваше Высокопреосвященство. К нам прибыл гонец от Его Святейшества Папы Урбана. Он настаивает на немедленной встрече с вами.

Крид нахмурился. Гонец от Папы, требующий срочной аудиенции, мог означать только одно — произошло нечто экстраординарное.

— Прошу прощения, Ваша Светлость, — он поднялся из-за стола. — Долг призывает меня.