После аудиенции у султана Крид провёл несколько дней в Тунисе, встречаясь с различными представителями племён, с которыми установил контакты за прошедший год. Он укреплял зарождающиеся связи, разрешал возникшие недоразумения, согласовывал условия будущего сотрудничества.

Одной из самых важных встреч стала беседа с учёным Абу Закарией аль-Аныси, тем самым старцем, который ранее говорил с ним о природе Копья. За прошедший год Абу Закария, казалось, состарился ещё больше — его борода стала совсем белой, а руки слегка дрожали. Но глаза по-прежнему светились живым умом.

— Я слышал о ваших подвигах в пустыне, кардинал, — сказал старец, когда они уединились в его скромном жилище. — Впечатляющие достижения для одного человека, пусть даже такого… необычного, как вы.

— Мне помогали многие, — скромно ответил Крид. — В том числе и ваши советы относительно особенностей верований некоторых берберских племён.

— Рад был оказаться полезным, — кивнул учёный. — Но я пригласил вас не для обмена любезностями. У меня есть информация, которая может вас заинтересовать. — Он достал из складок одежды потрёпанный свиток. — Это копия древнего текста, обнаруженного в одной из заброшенных библиотек Кайруана. Текста, упоминающего Копьё Судьбы и его… хранителя.

Крид напрягся, но внешне остался спокойным:

— И что же говорится в этом тексте?

— Многое из того, что, я подозреваю, вам уже известно, — Абу Закария развернул свиток. — Здесь описывается человек, получивший долгую жизнь после того, как пронзил копьём бок пророка Исы. Человек, обречённый скитаться по земле в поисках искупления. — Он поднял глаза на Крида. — Но есть и то, чего вы можете не знать. Здесь говорится, что фрагменты Копья имеют свою волю, своё стремление. Что они ищут воссоединения не просто как части одного целого, но как ключи к некоей двери.

— Двери? — Крид подался вперёд. — К чему?

— Этого текст не уточняет, — покачал головой старец. — Или, возможно, эта часть была утрачена. Но здесь есть предупреждение: если все фрагменты соберутся вместе в руках одного человека, это может привести к катастрофе невиданного масштаба.

Крид задумался. После событий в Иерусалиме и своего противостояния с братом Константином он чувствовал, что его фрагмент Копья изменился — стал тяжелее, беспокойнее. Словно поглощение части, которой владел монах, пробудило в реликвии нечто дремавшее.

— Вы знаете, сколько фрагментов существует? — спросил он.

— Текст упоминает семь, — ответил Абу Закария. — Семь частей, разбросанных по миру после распятия. Каждая со своей особой способностью, но все вместе образующие ключ.

— И вы делитесь этой информацией со мной потому…?

— Потому что верю, что вы осознаёте опасность, — серьёзно ответил старец. — Я учёный, кардинал. Я изучаю знания всех традиций и верований, ищу истину, где бы она ни скрывалась. И то, что я узнал о фрагментах Копья, заставляет меня опасаться их воссоединения. — Он сделал паузу. — Особенно в руках того, кто может использовать их силу не для блага всего человечества.

— И вы полагаете, что я… — начал Крид.

— Я полагаю, что вы больше других понимаете природу этой силы, — перебил его Абу Закария. — И что вам, возможно, суждено сыграть ключевую роль в грядущих событиях. — Он протянул свиток Криду. — Возьмите это. Здесь есть также указания на возможное местонахождение других фрагментов. Не для того, чтобы собрать их, а чтобы… предотвратить их неправильное использование.

Крид принял свиток.

Хасан молча кивнул, они стояли так до полной темноты, каждый погружённый в свои мысли, объединённые странной дружбой, возникшей вопреки всем различиям культуры, веры и происхождения.

— Я буду скучать по нашим беседам и приятному молчанию вместе с созерцанием звёзд, — наконец произнёс Хасан. — Они заставили меня увидеть мир иначе.

— Я тоже, друг мой, — Крид положил руку на плечо советника. — И надеюсь, что наши пути ещё пересекутся. Возможно, вы навестите меня на Джербе?

— С радостью, если позволят обязанности, — улыбнулся Хасан. — Султан не слишком щедр на свободное время для своих советников.

— Тогда я попрошу его отправить вас с официальной миссией, — в глазах Крида блеснула искорка юмора. — Проверить, как его иностранный гость использует предоставленные привилегии.

Они рассмеялись, и напряжение момента рассеялось. Остаток вечера прошёл в более лёгкой беседе о будущих планах, торговых перспективах и даже о местных винах — тема, не слишком одобряемая исламом, но вполне приемлемая в данной ситуации с точки зрения обсуждения эстетики и самой традиции.

Сухой ветер с пустыни нёс с собой мелкий песок, покрывающий тонким слоем всё на своём пути — здания, повозки, людей. Александрия, великий морской порт Египта, раскинувшийся на границе Средиземного моря и дельты Нила, казалась присыпанной золотистой пудрой. Даже морские волны, разбивающиеся о древние молы гавани, несли в себе частицы пустыни, делая воду мутной и тягучей.