После ухода Зено Крид в сопровождении Феодора осмотрел дом. Это было скромное, но удобное жилище, типичное для зажиточного горожанина: просторные комнаты с толстыми стенами, защищающими от жары, внутренний дворик с небольшим фонтаном и садом, кухня и помещения для слуг. На втором этаже располагались личные покои хозяина и гостевые комнаты, а также небольшая терраса, с которой открывался вид на город.

— Самое ценное здесь — это подвал, — заметил Феодор, ведя Крида вниз по узкой лестнице. — Он глубокий и прохладный, с тайным выходом, ведущим к каналу. В старые времена, когда гонения на христиан были сильнее, такие проходы спасли немало жизней.

Подвал действительно впечатлял: просторное помещение с высокими потолками, поддерживаемыми древними колоннами, явно оставшимися от какого-то античного здания. В дальнем углу, за винными бочками, скрывалась неприметная дверь, ведущая в узкий туннель.

— Превосходно, — Крид удовлетворённо оглядел подвал. — Здесь хватит места для наших… собраний. И запасной выход может оказаться неоценимым.

— Вы планируете проповедовать здесь? — осторожно спросил Феодор. — Это опасно, господин. Местные фанатики жестоко карают за попытки обращения мусульман в христианство.

— Я планирую лечить больных и беседовать с теми, кто ищет истину, — дипломатично ответил Крид. — А где и как это будет происходить, зависит от обстоятельств. — Он пристально посмотрел на слугу. — Расскажи мне о положении христиан в городе. Как сильны притеснения?

Феодор вздохнул, его лицо помрачнело:

— Хуже, чем было десять лет назад, но лучше, чем могло бы быть. Нам было запрещено строить новые церкви или ремонтировать старые без особого разрешения, которое стоит больших взяток. Мы платили джизью — особый налог для немусульман. Нас не брали на государственную службу, кроме самых низких должностей. Но нас и не убивали на улицах и не разрушали наши дома, как это бывало в тёмные времена.

— А мамелюки? Каково было их отношение к христианам?

— Сложное, — Феодор задумался. — Они воины, превыше всего ценящие силу и верность. Многие из них родились христианами — черкесами, греками, славянами — но были обращены в ислам после того, как попали в рабство. Некоторые сохраняют память о своих корнях и относятся к нам с тайной симпатией. Другие, напротив, стараются доказать свою преданность исламу жестокостью к христианам.

— Интересно, — Крид кивнул, словно подтверждая какие-то свои мысли. — А есть ли среди них те, кто… сомневается? Кто не полностью принял новую веру?

— Говорят, что есть, — тихо ответил Феодор, оглядываясь, хотя они были одни. — Особенно среди тех, кто попал в Египет уже взрослым, сохранив воспоминания о христианском детстве. Но они скрывают это. Отступничество от ислама карается смертью в их среде.

— Понимаю, — Крид положил руку на плечо слуги. — Спасибо за честный рассказ, Феодор. Теперь я лучше представляю поле, на котором нам предстоит работать.

— Вы действительно планируете обращать этих мамелюков? — в голосе Феодора слышался страх, смешанный с надеждой. — Это… это невозможно, господин. Даже кардинал Крид не был столь самонадеян…

Первые недели в Александрии Крид посвятил укреплению своей легенды. Он действительно обладал обширными медицинскими знаниями, собранными в разных странах. Это не было притворством — он мог диагностировать и лечить множество болезней эффективнее большинства местных врачей.

Каждое утро он принимал пациентов в специально оборудованной комнате своего дома. Сначала приходили лишь немногие — в основном христиане, направленные Феодором. Но постепенно молва о талантливом венецианском лекаре распространилась по городу. Вскоре к нему стали обращаться и мусульмане, сначала из беднейших слоёв населения, а затем и более зажиточные горожане.

Крид никогда не отказывал в помощи никому, независимо от вероисповедания или социального положения. С каждым пациентом он беседовал, проявляя искренний интерес не только к симптомам болезни, но и к жизни человека. Его спокойная манера, внимательный взгляд и поразительная эрудиция производили глубокое впечатление на всех, кто с ним сталкивался.

— Вы не похожи на других франков, хаким, — заметил однажды пожилой мусульманский торговец, которого Крид избавил от мучительной подагры с помощью специального отвара трав и диеты. — В вас нет их обычной заносчивости. Вы говорите с нами как с равными.

— Перед лицом болезни и смерти все люди равны, уважаемый Ахмед, — ответил Крид, проверяя опухшие суставы пациента. — Будь ты халиф или нищий, боль чувствуется одинаково, и лекарство действует по тем же законам.

— Мудрые слова, — кивнул старик. — Разрешите спросить, вы христианин?

— Да, — просто ответил Крид. — Но я уважаю все пути, ведущие к Богу. Ваш пророк Мухаммад сказал много мудрого, как и наш Иисус.

— Вы знакомы с учением Пророка? — удивился торговец.

— Я изучал Коран, — кивнул Крид. — Как и Тору, и буддийские сутры, и труды греческих философов. Истина многогранна, уважаемый Ахмед, и ни одна традиция не владеет ею целиком.