Шрифт:
Я разворачиваюсь к двери, но он перехватывает меня, хватает за запястье, разворачивает обратно.
— Лиля, ты не можешь уйти. Я не могу тебя отпустить. Они тебя найдут. Тем более дома!
— Отпусти меня! — я дёргаюсь, но его хватка крепкая.
И тут….
Снаружи раздаётся звук. Глухой, но отчётливый. Кто-то в подъезде.
Илья замирает, вытаскивает из куртки пистолет.
Я вжимаюсь в стену. Тело леденеет. Пистолет. Настоящий. Тот самый, который я видела в его квартире.
Я не дышу. Кровь пульсирует в висках, давит на уши.
Боже, почему это не сон?
И в тот же момент что-то падает на пол рядом с его ногами.
Конверт.
Фотографии рассыпаются веером. Черные, глянцевые. Я моргаю, медленно опуская взгляд.
И вижу себя.
Себя на коленях.
Себя в его руках.
Себя в ту ночь, в клубе, в момент полной потери контроля.
38
Кровь отливает от лица и в области сердца внезапно становится горячо.
Я поднимаю голову. Встречаю его взгляд. Вижу, как он замирает.
Грудь сдавливает. Воздуха не хватает. Кончики пальцев немеют. Мне кажется, все моё тело теряет чувствительность. Деревенеет.
— Что это? — мой голос тонкий, почти шепот.
Илья не отвечает. Сжимает челюсти и роняет взгляд в пол, а потом снова вскидывает на меня. Тяжёлый, давящий, чужой.
— Что. Это. Такое?! — я чувствую, как мои губы дрожат, как на меня несётся неуправляемый бронепоезд истерики, которую остановить уже невозможно.
— Лиля…. — он делает шаг, я отшатываюсь.
— Не подходи ко мне! — я задеваю ногой рассыпанные фото, они разлетаются ещё шире.
Страшный, пугающий калейдоскоп рассыпанных деталей внезапно встаёт в ряд.
— Это… Это всё…. Ты!.. — внутри становится так гадко, что желудок болезненно сжимается.
Губы дрожат, слёзы подкатывают. Всё внутри меня выворачивается наизнанку, предательски рвётся наружу.
— Это ты подставил меня?! Это всё было… зачем? Чтобы…. чтобы меня… — голос срывается. Я не могу даже закончить фразу.
— Лиля… — он снова делает шаг, но я ударяю его в грудь обеими руками. — Чёрт, дай мне объяснить…
— Не трогай меня! — я не узнаю себя. Меня рвет изнутри, руки дрожат. — Ты лгал! Всё это время… лгал мне!
— Лиля, послушай…
Я пытаюсь пройти к двери, но он хватает меня. Крепко. Захлопывает мне рот ладонью и прижимает к себе.
Я дёргаюсь, но он только сильнее сжимает руки. Пытаюсь вырваться, но он держит крепко.
— Послушать? ПОСЛУШАТЬ?! — мой крик разносится по комнате. — Ты меня предал! Ты меня… ты меня просто трахнул ради этих снимков?!
Я кричу так, что воздух в лёгких обжигает. Меня трясёт, колотит. Меня рвёт изнутри, но Илья не отпускает. Он крепче вжимает меня в свою грудь, его лоб прижимается к моему. Его пальцы сжимают мои запястья.
— Прости, — он выдыхает это мне в губы, горячо, почти шепотом. — Лиля, прости… Я клянусь, я не думал…
Я дёргаюсь снова, сильнее, почти в агонии, но он не выпускает меня.
— Прости? — я дышу судорожно, я задыхаюсь. — Ты… ты разрушил меня, ты сделал из меня шлюху! Ты поставил меня под удар! И ты говоришь "прости"?!
Илья резко наклоняется, и его губы обрушиваются на мои. Грубый, жёсткий поцелуй. Он целует так, будто хочет заставить меня замолчать, будто пытается склеить то, что уже разбито вдребезги.
Я чувствую его руки на своем теле, его силу, его отчаяние. Он прижимает меня к себе, его пальцы проходят по моей талии, по спине, по коже, которая теперь горит от ярости и боли.
Я кусаю его губу до крови.
— Козёл!
Он резко отстраняется, но не отпускает меня. Его дыхание сбивается, глаза темнеют. Я вижу в них злость, но больше… больше там боль. Настоящая, глубокая.
— Лиля, замолчи, прошу, — шепчет он в самое ухо. Горячее дыхание обжигает, усиливая дрожь. Проклятое тело! Оно не должно так реагировать! Не должно! Особенно сейчас! — Они могут быть здесь.
Я не верю ему. Не верю! Не могу. Не хочу!
Но звук в подъезде.… он снова раздаётся. Там точно есть кто-то.
Глухой, будто кто-то ступает на лестнице.
Я замираю. Чувствую, как бешено колотится его сердце.
— Тихо, — просит он и прижимается ко мне лбом. Дышит часто, тяжело. — Лиля…