— Поправляйся, детка, — кидает он легко, почти доброжелательно.

Я не помню, как он уходит. Я вижу только дверь. Я бросаюсь к ней, пытаюсь вырваться.… но руки медсестёр уже на моих плечах.

— Пожалуйста! Пожалуйста.… — я кричу, но голос срывается на хрип. — Я хочу видеть сына, Рома! Рома!

Внутри всё пылает, этот костёр сжигает меня живьём. Я пытаюсь вырваться, кричу, чтобы отпустили меня, что я не сумасшедшая, но плечо обжигает уколом, и внутренний огонь тухнет. Всё становится мутным, вязким. Мои мысли тают, растворяются, исчезают.

И я.… я тоже исчезаю вместе с ними.

Я прихожу в себя резко, будто вываливаюсь из темноты в слишком резкую, холодную реальность. Голова гудит, все тело ноет. Каждая мышца пульсирует, словно всё мое тело — одна сплошная гематома. Глубокий вдох вызывает резкий прострел между ребрами, вынуждая закашляться.

Блядь, кажется, суки сломали мне ребро. Или даже пару.

Привязанные к стулу руки затекли, плечи ломит. В носу забился запах пыли и сырости. И зверски хочется пить.

Так, по крайней мере, я всё же жив. И технически даже цел.

Не знаю, сколько времени прошло, но, надеюсь, не очень много. У нас с Игнатом был план, и время начинать его реализовывать.

Поднимаю глаза и вижу камеру в углу. Медленно и максимально незаметно тянусь зубами к воротнику куртки. Каждый вдох — боль. Но я зажмуриваюсь и таки дотягиваюсь до небольшого спрятанного с внутренней стороны воротника куска мыла. Нащупываю его губами и затаскиваю в рот, прячу за щекой.

Фу, мать твою, ну и мерзость. Горько. Сдавливает горло. Тянет блевать, но я усилием воли гашу позывы.

Я начинаю стонать, дергаться. Пена течёт изо рта. Камера моргает красным глазком. Через минуту дверь открывается, вбегает надсмотрщик.

— Чёрт! Ты что тут сдохнуть решил, придурок?! — он кидается ко мне, развязывает руки.

Время!

Я резко бью его головой в нос. Хруст, кровь. Голову и самому опаляет болью так, что звезды перед глазами рассыпаются.

Но не время нежиться.

Я бью его кулаком в голову, сам взвыв от боли в сломанном ребре.

Больно, блядь! Больно!

Выдёргиваю пистолет у надсмотрщика, толкаю его ногой, а потом выуживаю у него из кармана и ключ от своей камеры и бросаюсь к двери. Запираю её и подаюсь по коридору, а потом вверх по лестнице.

Сердце стучит так, что в висках звенит. На адреналине боль отступает, притупляется. Знаю, что она вернётся позже, но сейчас плевать. Как-нибудь переживу. Главное выбраться сейчас.

В коридоре меня встречает человек Игната. Славка. Не знал, что это он, признаться. Казалось, он целиком предан Белому.

Сергей Владимирович, конечно, дьявол настоящий, но он забывает, что, хотя Игнат и не хочет быть наследником его криминальной империи, всё же остаётся его сыном. И у него есть свои способы и методы. В том числе свои люди в окружении отца.

Слава молча кивает и ведет вперёд. Я за ним.

Мы бежим по узкому коридору, тяжело дыша. Славка открывает дверь в кабинет Белого.

— Быстро! — шепчет.

Я влетаю внутрь. Секунды на поиски. Открываю ящики, перерываю папки. Документы. Снимаю на телефон. Игнат подсказал, где искать самое-самое.

Офицерские списки. И не только офицерские.

Фотографии с компроматом.

Сердце грохочет.

За дверью, где-то еще на лестнице, слышны голоса.

— Пора! — Славка заскакивает в кабинет и тянет меня за рукав. — Пошли, Илюх!

Мы бежим через задний выход, вниз по лестнице, в подвал. Славка сдёргивает панель, за которой обнаруживается потайная дверь. Он быстро её открывает и заталкивает меня внутрь тоннеля.

— Пошел, — кивает. — Вперёд, брат. Удачи.

Он захлопывает дверь и слышу, как прибивает панель обратно.

По телу пробегает противная дрожь. Ощущение, что я в гробу оказался.

Но надо двигаться. По тоннелю тянет холодом, значит, где-то там есть выход.

Я бегу в кромешной темноте, придерживаясь за грубый камень стен. Дыхание рвётся. Ощущение, что за мной будет погоня, лижет пятки огнём.

Но вот сладость свежего воздуха ощущается всё острее, и впереди виден слабый свет.

Я добираюсь до конца тоннеля и упираюсь в решетчатый люк. На секунду спину пробивает холодным потом, когда представляю, что он может быть заперт или забетонирован.