— Это же здорово, Махмудка! — действительно обрадовался Сильнягин. — Может, сумеет помочь старуха-то. Ведь многих из синей ямы вытащила!

— С Тимкой куда запущенней ситуация… Но, дай-то бог, дай-то бог! — с надеждой в голосе произнес старый таджик. — А теперь хорош трындеть, показывай свинью — и разбежимся…

— Заходи, дорогой… — Сильнягин первым вошел в сарай и остановился у склоченного из досок кособокого стола с лежащей на нем распотрошенной животиной. — Смотри. И внимательно смотри! — предупредил он.

Вошедший следом таджик наклонился над тушей свиньи, из распахнутого чрева которой еще несло свежей парной кровью, и ловко пробежался пальцами по её «пробитым» ушам. Затем его пальцы скользнули по выжженному на толстой ляжке клейму. Только после этого он вытащил из кармана очки и присмотрелся к вытатуированным на ушах цифрам.

— Ну? — нетерпеливо вопросил участковый. — Узнаешь тело?

— Моя это свинья, — не стал отпираться Махмуд. — Если хочешь, я завтра по вот этой маркировке, её тебе в журнале учета разыщу. Все теперь?

— Подожди… — Сильнягин вытащил из папочки, которую прихватил с собой, серый листок протокола и протянул его Дроздовой. — Послушай, товарищ следователь «по особо важным», — не поможешь старику протокол накидать? А то у меня с глазами уже совсем плохо. — Старик изобразил на лице настолько потешную и умильную физиономию, что Светлана со смехом согласилась.

Заполнение протокола много времени у нее не заняло, и уже через несколько минут его подписали все указанные лица.

— Теперь-то, надеюсь, я свободен, гражданин начальник? — с ехидцей уточнил Али-Баба. — А с Кирьяна я много не возьму — по себестоимости убытки посчитаю…

— Вот спасибо, добрый человек! — сварливо отозвался плешивый водитель.

— Цени мою доброту! — непоколебимо произнес таджик. — За свои косяки надо отвечать. Так я могу идти?

— Не торопись, уважаемый! — Слегка придержал его за рукав участковый. — С опознанием и принадлежность покойной скотинки мы определились. А вот с остальным еще только придется разбираться…

— С каким остальным? — неожиданно взбеленился Махмуд. — Что ты мне мозги сношаешь, старый шайтан!

— Так, гражданин! — В очередной раз за вечер повысил голос на таджика Сильнягин. — Сейчас мы с тобой проедем в участок, а там я тебе все подробно растолкую! И не советую напрасно рыпаться! — Припечатал он напоследок. — Могу расценить, как воспрепятствование осуществлению правосудия! А то и сопротивление…

— Совсем двинулся на старости лет! — тяжело вздохнув, пробурчал себе под нос Махмуд. — Поехали в твой участок…

В «опорнике» Сильнягин усадил таджика на стульчик возле своего стола, а Светлана пристроилась на одном из стульев, стоявших рядком возле стеночки. Бочкина они решили с собой не таскать, ибо все, что он знал, было уже запротоколировано и сложено «в папочку».

— Итак, гражданин, — приступил к очередному допросу «подозреваемого» участковый, — в процессе следственных мероприятий мы выяснили, что свинья принадлежала вашей свиноферме. Так?

— Так, — кивнул Махмуд.

— Каким образом она попала из свинарника на улицу Нахаловки? — задал следующий вопрос Филимон Митрофаныч.

— Да шайтан его знает? — Пожал плечами таджик. — Сделала, наверное, подкоп под оградой…

— Ну, допустим… — Кивнул Сильнягин. — Тогда, как ты объяснишь, откуда в желудке твоей свиньи, обнаружились куски человеческого тела? Ты их что, человечинкой на досуге подкармливаешь? — Накинулся на пожилого таджика Сильнягин, не давая старику опомниться.

Пока участковый наседал на Махмуда, Светлана пыталась отслеживать его реакцию. Однако узкоглазый подозреваемый оказался не из пугливых — она лишь увидела, как на мгновение дрогнули его набрякшие морщинистые веки, да сухие ладони едва ли не со скрипом сжались в кулаки. И все — кремень человек! Даже если он и виноват, так просто его не расколоть! И, похоже, что Сильнягин тоже это прекрасно понимает, но ничего другого ему в голову не приходит.

— Совсем уже двинулся на своей работе, гражданин начальник? Сериалов заграничных пересмотрел часом? — ровным, недрогнувшим голосом произнес Махмуд.

— Сериалов, говоришь? — голосом, не предвещающим ничего хорошего, прошипел участковый, поднимаясь со своего места и отпирая сейф.

Из сейфа участковый достал слегка помятую алюминиевую кастрюльку, прикрытую крышкой, которую поставил перед старым таджиков.

— Чего это ты мне суешь? — с неподдельным недоумением в голосе произнес Али-Баба.

Но Светлане отчего-то почудилась в его голосе некая фальшь. Если старик действительно причастен ко всей этой кровавой истории, то актер из него тоже получился хороший. Ничем себя не выдал! А все, что кажется, но недоказуемо, Дроздова привыкла трактовать в пользу «обвиняемого».