Вздыхаю:

— Ладно. Уговорила. Эта последняя вылазка до родов. Но чтоб без перегрузок, ясно?

Она улыбается довольно:

— Ясно, Данила Степанович!

И вжимает педаль. По-светкиному. С надрывом.

Через минуту выезжаем к старому складу. Металлический ангар, ржавый, обросший бурьяном, как забытый монумент эпохи. По вырубке видно — кто-то тут недавно шарился. Следы, мусор. Запах.

Живое место.

— Ну конечно, — говорю. — Бандитский притон.

Куда же еще меня могла привезти бывшая Соколова.

Стрёмено, Междуречье

— Финрод, о чём ты говорил с Филиновым? — резко спрашивает Феанор.

Финрод оборачивается. Шатёр альвийских офицеров затихает. Ещё секунду назад лейтенанты-альвы обсуждали диспозиции, делились историями как зачищали гулей, кто-то тихо смеялся над чьей-то шуткой. Но теперь всё затихает.

Галадриэль, стоящая рядом, тонкая и ослепительно белокурая, резко поворачивает голову. А Феанор тем временем шагает к ним. С ровным гневом на лице.

Даже бесстрашная Галадриэль вся подбирается. Да и Финрод тоже. Как по-другому? Просто стоять рядом с Воителем — уже подвиг.

Финрод всё ещё помнит, как сотни лет назад Воитель прорубался сквозь ряды дроу. Как вёл легионы на бой. Как сражался с самим генералом Мелькором — тем самым, кому сулили членство в самой Организации.

Сейчас, спустя века, ничто не изменилось. После недавней зачистки гулей Финрод видел всё сам: как Феанор в одиночку вломился в логово, срезал гулей, как садовник срезает сорняк. Как спас троих лейтенантов — просто потому что успел, потому что мог.

И вот теперь он стоит перед ним. Тот же Феанор Воитель.

— Мы обсуждали с милордом Данилой наши татуировки, — спокойно ответил Финрод, не отводя взгляда. — Те, что набили нам монахи.

— С м илордом, значит? — рычит Воитель. — Татуировки, говоришь? Что-то не похоже, — Феанор шагает ближе. Слишком близко. Финрод машинально бросает взгляд на Галадриэль. Она стоит рядом и видит, как на него наезжают. Перед такой женщиной не хочется выглядеть сломленным. Даже перед Воителем. Тем более Финрод уже видел, как могучего Воителя лорд Данила ставил на место. Значит, это возможно.

— Отойди, Феанор, — твердо бросает Финрод.

Воитель усмехается. Губы изгибаются в тонкую насмешку, в голосе звучит хрипловатая насмешка:

— Или что? Напомни, Финрод, кто разделал Мелькора одной рукой? А кто до этого получил в челюсть от него и грохнулся на глазах у всей линии фронта? Думаешь, теперь справишься со мной?

Финрод не двигается. Стоит. Губы у него бледнеют от напряжения, но голос звучит хрипло и ясно:

— Ты всегда всё доводишь до крайности, Феанор.

Галадриэль отступает на полшага в сторону — не от страха, а чтобы стать боком и держать обоих мужчин в поле зрения. Плечи её расправлены, голос — резкий, как треск стекла:

— Что ты хочешь от него, Воитель?

Феанор даже не поворачивается к ней. Его ответ — короткий, почти отрывистый:

— Честности от своих солдат.

— С чего ты взял, что мы твои? — срывается с губ Финрода. Голос дрожит, но не от слабости — от того, что копилось слишком долго.

Феанор склоняет голову набок. В его взгляде вспыхивает что-то острое — ярость и сарказм:

— Тогда чьи же? Неужели Филинова?

И именно в этот момент в шатёр залетает Зела.

— Эй, лейтенанты! У нас посылка от милорда Данилы! Для поднятия боевого духа!

Воительница, как всегда, почти обнажённая, лишь кожаные ленты прикрывают грудь и бёдра. В правой руке — мешок. За ней тащится и Бер, морща нос от запаха из мешка.

Все оборачиваются на парочку капитанов. Даже Феанор, позабыв о Финроде, поворачивается к Зеле:

— Дай угадаю — мальчишка прислал какую-нибудь ментальную херовину?

— Даже не близко. Теряешь нюх, вулканистый, — усмехается Зела. Она говорит прямо Феанору в лицо. Смело, почти вызывающе. Такой смелой она раньше не была с Воителем. Да и Бер — тоже. Общение с Данилой, похоже, изменило обоих. У капитанов явно появилось ощущение, что их есть кому защитить.

Зела достаёт из мешка… голову. Оскаленную, отрубленную, с ещё сохранившимся на лице безумным выражением.

Все замирают. Феанор первым узнаёт мертвеца:

— Ратвер?!

Сразу же поднимается шум. Альвы переглядываются, кто-то вскакивает с места. Возгласы — горячие, взволнованные:

— Это он! Тот самый ублюдок!

— Да это же Ратвер, точно он! — бросает кто-то от дверей.

Галадриэль резко выдыхает:

— Этот сукин сын… — она смотрит пристально. — Во время войны с ликанами мы с Финродом вели наблюдение за их лагерем. Он появился там всего раз. Но эту рожу… я запомнила на всю жизнь.