— Чтоб тебя демоны сожрали, это по твоему близко?! — женщина протёрла глаза и села. Вокруг было тихо. Неглубокий грот, вход в который закрывали чародейские тени, освещали блики от небольшого костра, возле которого сушились сапоги. Днёвка только началась, и снаружи сейчас было излишне ярко для глаз дроу. — День на улице. Ты хочешь бегать под солнцем?

— Плевать на свет, — вторая женщина нервно растирала кончики остроконечных ушей большими пальцами. — Потерпим. Я его слышала, понимаешь? Кровь заговорила со мной. Я… чувствую. До сих пор чувствую его. Но не отнятую у моего сына мёртвую кровь, а живую, бегущую по паутине вен и артерий. Она и сейчас бурлит. Ему было больно, а теперь…

Серо-чёрное лицо с лёгким синеватым оттенком на мгновение стало неподвижным, после чего на нём проступила ярко-алая паутина, превратив лицо в пугающую маску. Линии «паутины» пульсировали, вызывая у единственной зрительницы лёгкую тошноту.

— Ему… ему весело? — вторая громко, с облегчением выдохнула, словно сдувшись, её плечи расслабились, но лишь для того, чтобы через мгновение закаменеть. В красивом голосе Дивной ещё громче зазвучали визгливые нотки безумия. — Ему было больно! Кто-то мучил моего сына! Только что! Нам… Нам надо…

— Переждать день, — обычно спокойная первая говорила с раздражением. Спать она любила, а прерывать этот процесс — не очень. Меньшее воодушевление вызывала только перспектива таскаться под солнцем поверхности. — Он мог просто прищемить пальчик, а сейчас ребёнка успокоили, не нужно так…

— Тебя что, порезать, чтобы ты подняла свою жирную задницу? — с лица второй пропали алые пульсирующие линии, зато глаза налились бешенством. — Моему. Сыну. КАКАЯ-ТО ТВАРЬ. Сделала. БОЛЬНО!!! Пусть прищемил пальчик, но они это допустили!!! Кто-то позволяет себе заботится о нём!!! Вставай, надевай плащ и капюшон! Я должна их убить! Выпустить кишки, срубить конечности, заставить их жрать свою плоть! Вставай!!!

— Встаю, встаю… Как же ты достала, ненормальная! Подумай о ребёнке: думаешь малыш оценит резню тех, кто о нём заботится? — первая говорила с несвойственной ей раздражением, поднимаясь с лежанки. — Направление хоть есть, или как всегда — прыгаем как попало?

— Есть… — вторая задумалась, потом как-то неуверенно продолжила. — Примерно?

— Что значит «примерно»? — первая уже и не думала сдерживать злое шипение. — Ты же сказала, что чувствуешь его кровь?

— Чувствую! Да, да, чувствую! Только… что-то мешает. Какой-то барьер, но он не монолитный. Я ощущаю… отголоски направления, и зов нашей крови! Сестра, мой сын жив! ЖИВ!!! Наконец я это по-настоящему явно ощутила!

На лице второй проступило выражение невероятного, безбрежного восторга, полностью вытеснившего и раздражение, и недавнюю злость. Руки иллитири подрагивали, а пурпурные глаза блестели жадным счастьем, густо замешанным с надеждой, жаждой, желанием, нетерпением.

— Жив, — согласилась её сестра, смягчившись. У неё не было детей, но безумие второй она могла понять. Когда ребёнок будет найден, когда сестра поймёт, что он в безопасности, её психи улягутся. Она вновь станет просто злобной сукой с безуминкой, а не полноценной ненормальной. Несмотря на несдержанность второй, первая не могла по-настоящему испытывать злость по отношению к сестре.

Ей тяжело. Очень тяжело. Изгнание из клана, больные отношения с инородцем, беременность, потеря, как она думала, новорождённого сына, предательство той рыжей твари и его порченой семейки. А потом, когда её разум был в шаге от окончательного безумия, она услышала, как где-то на просторах Веера тихо шепчет родная кровь. Настолько тихо, что даже магия Кровавого Ткача не смогла найти ребёнка. Только тысячи бликов разбросанных по Великому Множеству запечатанных фиалов с мёртвой кровью.

Для первой не составляло особого труда понять жажду сестры найти своё дитя. Ведь она тоже мечтала зачать, выносить, родить… Какая из народа иллитири этого не хочет? Ладно иллитири, для любой Дивной, если у той всё в порядке с головой, дети — мечта. Это человеческие обезьяны на свой помёт плюют, потому что рожают, как животные, хоть по ребёнку в год от кого угодно. А эльфы дорожат каждой новой жизнью народа. Рождение дитя — праздник для всего клана.

При мыслях о клане, дроу на мгновение замерла, коснувшись рукой левой стороны своих лёгких доспехов. Того места, где должен быть клановый узор. Сейчас там не было ничего. Сердце слегка кольнуло застарелой болью и сожалением, но эльфийка решительно прогнала непрошенные чувства. Семья — ближе клана. Может большинство сородичей с ней и не согласятся, но для Танцующей во Тьме это была непреложная истина.

Была бы возможность сделать выбор заново, она не колебаясь вновь покинула бы клан, чтобы пойти за сестрой. Пусть она несдержанная, кровожадная, туповатая… Ох, хоть бы племяннику не передалась тупизна мамаши. Если он вырастет похожим на Ткачиху Крови, то тётушке точно придётся несладко, вытаскивая сразу две задницы из неприятностей…

— Можешь попробовать меня опять прирезать, но по дороге нужно зайти в нормальную магическую лавку. Планируя маршрут, держи это в голове.

* * *

Лорд Седрик чувствовал себя несколько неуютно из-за выражения лица Князя. Регент Меридиана выглядел чрезвычайно задумчивым и мрачным, как в то время, когда принцесса ещё не вернулась. Это заставляло оборотня ощущать неприятное беспокойство с привкусом тоски.

Всё же было нормально? Что заставило Князя…