— Вы видели, как Ольшевская накинулась на Кристину?

— Видать, заело ее, что Соболев танцевал со студенткой, — отвечает женский голос.

Тут же перекручиваю в голове и задаюсь вопросом, а давно ли весь поток в курсе того, что Руслан встречает с педагогом по психологии? Если так, почему еще никто не сдал их в деканат? Боятся Соболева и его репутации? А может уже пробовали, но получили пинок под зад? Тут я могу только строить догадки, ответов нет. Однако разговор все равно подслушиваю, интересно же.

— После того, как они ушли, Ольшевская рвала и метала. Она вообще как с цепи сорвалась в последнее время.

— Но Соболев тоже странный, — тут девушка говорит чуть тише, словно боиться быть услышанной. Мне приходится напрячь слух, иначе не могу разобрать толком. — Зачем он сменил шило на мыло?

Ха! Сама ты мыло! И шило тоже! А я девушка. При том достаточно красивая. Так-то! И если у кого-то проблемы с глазами, это меня не касается. А у Соболева… у него вообще проблемы с головой. Такие мне сто лет не упали. Вот! Пусть идет к своей Оксане. Мне не надо такое добро!

И стоит мне только мысленно выругаться, как мобильник начинает активно трезвонить. Девочки в туалете смекают, что они не одни и тут же замолкают. Затем и вовсе уходят, хлопнув громко дверью. Эх, жаль, я хотела дослушать сплетни дня.

Вытаскиваю телефон, ну кто бы мог подумать — Соболев. И зачем только мне звонит? Нам было так хорошо, целых день не виделись. Аж дышать легче стало. Вселенная, глянь, как я глубоко вдыхаю грудью? Не видишь? Так попробуй очки или линзы. Но Соболева подсылать не надо. Однако Руслан настойчиво звонит второй раз.

Цокнув, провожу пальцем по экрану.

— Привет, — говорю то, что не планировала. Вообще-то я хотела сказать фразу из серии «Чем обязана» или «Ты перепутал номер, давай тогда, до свидания». Вот только в реальности, я даже тон голоса не повышаю и не раздражаюсь.

— Привет, Кристина, — он снова это делает — называет меня полным именем. Зачем? Почему? Что за намеки? И какого проклятого оно звучит так мягко, повисая в воздухе, как искорки от тлеющего огня.

— Что с тобой? Соскучился? — кусаю губу, вспоминая Ольшевскую. Они в ссоре? Она теперь меня ненавидит? Что у них произошло?

— Безумно, — я даже замираю от этой реплики. Слишком дружелюбной, словно мы реально близки.

— Соболев, ты заболел?

— Видишь, какая ты догадливая, — и для подтверждения, он кашляет в трубку. — Короче, ситуация «sos», — дальше следует короткая пауза, кажется, Руслан делает глоток чего-то, видимо, реально плохо себя чувствует. — Мама вбила себе в голову, что раз у нас с тобой любовь, то ты должна априори приехать ко мне и…

— Заразиться? — шутливо отвечаю. Затем все-таки выхожу из кабинки туалета, наклоняю голову, чтобы удержать телефон, и открываю кран. Теплая вода приятно согревает кожу рук.

— Ну это только если целоваться полезешь, Лиса, — на том конце Соболев явно тоже шутит. И вот снова — у него выходит это как-то иначе, без злобы и напыщенного высокомерия.

— А если я не хочу?

— Придется захотеть, ты же знаешь правила, — напоминает о больной мозоли Руслан.

Я громко вздыхаю и мысленно утешаю себя, что скоро все закончится. До окончания нашего договора осталось не так много времени. Я справлюсь. И сердечко екать перестанет. А если нет, отправлю его в отпуск.

— И чем мы будем заниматься?

На этой реплике в туалет входит, к моему удивлению, Оксана, хотя педагоги обычно пользуются служебным. Она останавливается напротив умывальника, который стоит ближе к боковой стене, нас разделяет метра два где-то. Ольшевская вытаскивает косметичку и начинает подводить губы тинтом. Рядом с ней мне становится максимально неуютно, даже откуда-то чувство вины берется. Будто я совершила что-то плохое…

— Кино, пицца, книги, не знаю, что хочешь, я на все согласен, — раздается голос Руслана в трубке. И так громко он звучит, что Оксана поворачивает голову. Я сглатываю и, чтобы скорее уйти отсюда, отрываю сухое полотенце, вытираю руки и торопливыми шагами двигаюсь к дверям. Не нужны мне проблемы. И так их хватает.

— Лисица, — зовет Руслан, а я почему-то невольно возвращаюсь к слухам про них с Ольшевской.

— Я поняла тебя, приеду, как освобожусь, — сухо чеканю и уже хочу сбросить вызов, как Соболев спрашивает:

— У тебя голос изменился? Все нормально?

И этот его вопрос тоже звучит странно. Будто сокращает пропасть между нами, намекает, чтобы я посмотрела на Руслана с другой стороны. Правда, делать я этого не буду. Как минимум до тех пор, пока у него есть на меня компромат, а как максимум, пока он не начнет уважать других девушек.