Руслан ленивой походкой подходит ко мне, пока я кое-как натягиваю улыбку. Стараюсь выглядеть естественно, и, кажется, у меня неплохо выходит.

— Я просто никому не разрешаю трогать мой байк, — как-то оправдываясь, сообщает Соболев, проводя рукой вдоль каштановых коротко стриженых волос.

— Да ерунда, — отмахиваюсь, пожимая плечами. Он делает шаг ко мне, но я тут же отхожу в сторону, и иду к сумочке. Суетливо начинаю складывать туда бумажки, они мне еще пригодятся. Может Соболев и придурок, мудак высшей степени, однако объясняет он отлично и без этих подсказок мне не обойтись.

— Ты решила прибраться? — в его голосе читается легкость и удивление. Боковым зрением замечаю, что Руслан привалился к стене, скрестив руки на груди.

— Вообще-то мне уже пора, я же говорила, времени в обрез сегодня.

Я не смотрю на него, просто не хочу, не могу. От одного его самодовольного вида, от этой полуулыбки застывшей на губах, хочется разреветься или зарядить ему пощечину.

— Ты завалила еще что-то кроме матана?

— Слушай, — сглотнув, я резко поворачиваюсь. Мне требуется несколько долгих секунд, чтобы посмотреть в глаза парню, от которого сердце совершает кульбит. — То, что только что было между нами это… — вдох, разрывающий каждую клетку. А затем улыбка, фальшивая. — Ничего не значит.

Лицо Руслана остается непроницаемым. Ни одни мускул не дрогнул, словно он такое каждый день слышит от девушек. И я снова ругаю себя, о чем думала, когда отдавала ему свой первый раз. Да, он был безумный, настолько, что впору задохнуться. У меня до сих пор кожа горит в тех местах, где касались его пальцы, губы. Так не должно быть, особенно после разрывающей на части правды, и ноги не должны подкашиваться. А я все еще жду чего-то. С замиранием, с надеждой, как будто сейчас случится чудо.

— Вот как? — наконец, выдает он, отводя взгляд первым, и засовывает руки в карманы спортивок.

— Да, ты же и сам понимаешь, что ну…

— Что это был просто секс? — склонив голову на бок, интересуется он.

— Угу, просто… — я не могу подобрать слов, не знаю, как надо ответить, чтобы не выглядеть полной дурой. Поэтому говорю резко, первое, что приходит на ум. — С таким как ты у нас ничего бы не получилось.

На губах Соболева вдруг появляется ухмылка, он переступает с ноги на ногу, я толком и не понимаю его реакцию, однако даже кожей ощущаю, что в комнате как-то заметно изменилась атмосфера. Между нами все вдруг натянулось, настолько, что каждый вдох выходит болезненным и острым. Может… мои слова его задели? Да ну быть не может. Это же Соболев, ему плевать. На всех и вся. И на меня, уверенна — тоже.

— Было забавно, — наконец-то отвечает он, отталкивая от комода, и усаживаясь на стул. — Вообще у меня не было девственниц до тебя, я не фанат этого. С ними знаешь… — Руслан берет телефон, крутит его в пальцах, но не заходит в приложения. — Скучно.

— Оу, — сглотнув, то ли шепчу, то ли произношу вслух. Его слова как толчок в пропасть. И я лечу туда, не в состоянии за что-то схватиться, спастись. Сжимаю и разжимаю кулак, впиваясь со всей силы ногтями в ладонь. Как хорошо, что Руслан этого не видит: моей слабости, унижения. А потом в сознание врезается уродливая реальность.

Мой первый раз никогда не вернется. Я буду жить с этим воспоминанием, с тем, как стыдливо покидала комнату первого красавчика универа, для которой стала проходной монетой. Скучной. Даже не вспышкой, яркой, игривой, страстной, а тенью. Губы начинают дрожать, но я заставляю себя не плакать. Хотя это ой как трудно.

— А ты как думала? — продолжает бить наотмашь Соболев, словно этого было мало. — С девчонками вроде тебя все быстро и пресно.

Схватив пакет, я в последний раз заглатываю воздуха.

— Ты тоже не особо старался, надо было выбрать другого парня для первого раза. Ладно, закончим на этом обменом любезностями. Мне пора. Надеюсь, что завтра ты уже выйдешь на учебу.

И не дожидаясь ответов, я спешно покидаю комнату Руслана. И даже после почему-то жду, что он последует за мной. Может, схватит за руку и скажет, что пошутил? Что я дурочка? Глупо, наивно, по-детски… Знаю, и все равно оглядываюсь. Вот только за моей спиной тихо как под крышкой гроба. Соболев остался в спальне, а сейчас может вообще, воркует со своей Оксаной. Соберется, поедет к ней и как следует, оттянется. С ней же весело, а со мной так — скучно, пресно… ффф…

И стоит мне только выйти за пределы двора особняка Руслана, как слезы срываются с глаз.

— Дура… — рычу в кулак, решив, что пройдусь пешком.

Ветер воет, а вместе с ним и мое сердце. Я в каком-то бреду иду вдоль тропинки, не замечая никого, и ничего вокруг, в том числе и холода. Меня потряхивает, щеки леденеют от потока слез, а я продолжаю реветь. Мне так плохо, до криков плохо. Я плачу, всхлипываю, шепчу ругательства. Задаюсь вопросом, почему поддалась порыву, почему позволила себя целовать, обнимать — все это позволила. Ведь знала, понимала прекрасно, какой Руслан человек.