— Надеюсь, так будет проще, — заключает Соболев. И этот его взгляд, направленный на меня, слишком внимательный, пронзительный вызывает мурашки. Меня будто берут в плен его лисьи глаза, берут и не отпускают, как оковы магии, от которой нет противоядия. Сердце замирает, а щеки — они начинают предательски краснеть. Потому что я смущаюсь того, что происходит. Потому что вдыхать чумовой аромат парфюма Соболева, витающий вокруг нас, тоже жутко волнительно. И все это напоминает о том дне. О тех поцелуях. Когда руки и губы творили безумие. Когда мир вокруг кто-то поставил на паузу и позволял наслаждаться чувствами, о которых я пишу в своих книгах.

— Я верну браслет, — не нахожусь, что ответить и озвучиваю первое, что приходит на ум.

— Не стоит, — мягко произносит Руслан, продолжая разглядывать меня, как под прицелом. А потом он вдруг поддается навстречу, так, словно хочет поцеловать. Хотя ну какие поцелуи? Ему со мной было скучно и пресно. А вчера он вообще пошел в общагу развлекаться с какой-то девицей. Не стоит заблуждаться.

Поэтому я резко поднимаюсь, дав себе мысленный подзатыльник, что растеклась тут лужицей перед обаянием этого Казановы.

— Тогда мне пора, — бодро сообщаю ему, и что есть мочь, придаю телу ускорению.

Накидываю рюкзак на плечи, и почти бегу, не оглядываясь. Мне кажется, даже не дышу все это время. И только оказавшись на промозглой улице, под козырьком остановки, в компании колючего ветра, позволяю себе выдохнуть.

Стою, подпрыгивая на месте, оглядываю дорогу, в ожидании автобуса. Холодно, кошмар. Сегодня просто все против меня, и погода, в том числе. Зато мысли приходит в норму. Думать про Руслана себе запрещаю. И смотреть на фенечку, что теперь висит на моем рюкзаке тоже. Это был жест доброй… да, блин, ну это не в его стиле. Соболев никому не помогает по доброй воле. Холод активно заставляет серое вещество в моей голове работать, и подкидывает новую порцию вопросов.

Правда, минут через десять, мне уже в целом не до чего. Ноги замерзли. Руки тоже. Нос ледяной. Я человек теплолюбивый и такие резкие перепады температуры переношу плохо. Вот и сейчас, сжалась вся, позабыв обо всем на свете, но автобуса на горизонте и не видно.

Наверное, поэтому, когда на остановке останавливается знакомый внедорожник, и открывается пассажирское окно, я соглашаюсь на максимально неразумный поступок.

— Лисица, садись, — предлагает Руслан. Из салона приятно веет теплом, обдувая мое лицо. — Пока я добрый.

— Ты сегодня слишком добрый, это подозрительно, — прищуриваюсь, топчась на месте.

— Настроение такое, совершать добрые дела. Садись, мне все равно в твою сторону.

Медлю не больше минуты, затем дергаю ручку и опускаю свое замершее тело на пассажирское сидение. И вроде дурость, понимаю, мне бы бежать от этого демона, сверкая пятками, а сама к нему в клетку запрыгиваю. Хотя… это все холод, отсутствие автобуса, и желание согреться. Не более.

Пристегиваю ремень безопасности, и протягиваю руки к печке. Тепло. Хорошо. Аж настроение поднимается.

— Как дела, поправилась? — спрашивает Руслан, уводя машину от остановки.

— Да, спасибо, уже лучше, — отвечаю сходу. А у самой в кармане телефон вибрирует, ну кто там еще? Приходится вытащить гаджет. На экране входящий от Германа, и это не только я замечаю, к сожалению, Соболев тоже.

— Только не говори, что решила с ним замутить, — больно грубо цедит Руслан, сверля тяжелым взглядом мой мобильник. Вызов я сбрасываю, при нем не хочется отвечать, однако атмосфера в салоне резко меняется, становится такой натянутой, словно меня опять поймали на измене. Что за ерунда?!

— Может быть, — шепчу себе под нос. Соболев резко сворачивает, обгоняя машину, и меня уносит влево. Хватаюсь пальцами за ручку, испугавшись, хорошо хоть не ударилась, могла ведь. — Ты можешь вести аккуратнее?

— Вы целовались? — пропускает мимо мою реплику.

— Слушай, какое тебе дело до меня и Германа? — повышаю я голос. А у самой сразу вспыхивает та девушка, с которой Руслан явно переспал. И я на эмоциях ему напоминаю, зачем только не знаю. Хотя нет, знаю. Потому что мне тошно. Противно от одной мысли, что он ее обнимал, прижимал к себе, касался губами. Ненавижу. Его. Себя. Эти чувства.

— Ты сам так-то вчера ходил в общагу тоже не проект делать, разве нет?

Руслан не отвечает, правда сбавляет скорость, и остаток пути едет спокойно. Я же тайком на него поглядываю, обуреваемая ненавистью и видимо любовью. Запоминаю мелочи всякие, вот даже то, как он одной рукой ведет машину, словно Шумахер, а не обывалый водитель. И обидно становится, что как бы сильно я себя не корила, не заставляла отпустить чувства, ничего не выходит.

Я будто умираю, а человек, который делает мне удары дефибратором неумелый врач. Никак не может оживить, встряхнуть от этих эмоций, которые заполнили без остатка душу. Высокопарно? Может быть. Но как есть. Искренне.