Запнувшись всего на секунду, я ловлю себя на мысли, что нахожусь уже на полпути к моей комнате. Я так привыкла во всем ее слушать, что делаю раньше, чем могу осмыслить свои поступки.

Давлю в себе вздох.

Ладно, от того, что я немного оттяну время, хуже точно не станет. Всё уже случилось.

— Мисс Ева, — моя горничная ошарашенно смотрит на меня, едва я появляюсь в своей комнате. Лу как раз убиралась, расставляя на моем столе подарки, которые, видимо, принесли сюда без моего ведома. — Что с вами? — переходит на шепот. — Вы… вы в порядке?

Хоть одна душа действительно беспокоится за меня, а не за то, что меня в таком виде увидят другие.

— Лу, помоги мне переодеться, — прошу я ее. — Хотя нет. Запиши меня, пожалуйста, к гинекологу. У меня всё в порядке, — дергаю головой, понимая, что подумала Луиза. — Только запиши так, чтобы мама об этом не узнала.

— Хорошо, — выдыхает Луиза и вытаскивает телефон из кармана своей формы.

— Я буду в ванной, — отправляюсь туда, желая как можно быстрее привести себя в порядок.

Носить в душе то, что лежит там со вчерашнего вечера, я больше не в силах. Ощущаю себя бомбой замедленного действия. Мне нужно как можно скорее поговорить с мамой.

— Я записала вас к своему доктору, — в ванной появляется Луиза. — Вот адрес и время, — протягивает мне листик с данными. — К вашему записать вас не могу — ваша мама сразу же об этом узнает, — оправдывается горничная.

— Хорошо, — говорю машинально. В этой ситуации мне в принципе любой врач подойдет. А уж тот, о котором пока не узнает моя родительница, будет приоритетней.

Быстро купаюсь. И, пока Луиза сушит мне волосы, пристально оглядываю себя в зеркале. Говорят, восемнадцать — это уже вполне ощутимо взрослый возраст. А я себя чувствую так же, как и вчера.

С одной поправкой только…

Моя жизнь разрушена до основания…

Не осталось ни камня на камне от семьи Ловато…

Вздыхаю, пока Лу помогает мне одеться.

— Мисс Ева, — тихо произносит горничная, — у вас точно всё в порядке? Может, я поищу психолога какого-то? Миссис Ловато об этом не узнает, — смотрит на меня, ожидая моего ответа.

Отрицательно машу головой.

Мне точно психолог не нужен. Разве только для мамы. Я не знаю, как она переживет эту новость.

— Всё хорошо, Лу, — говорю я, запихивая листочек, который она мне дала, в свою сумочку. — Поверь.

Теперь уже вздыхает Луиза. Но больше ничего мне не говорит.

Подхватываю сумочку, спускаясь в столовую.

Там с недовольным видом и бокалом вина меня за столом встречает мама. Проходится по мне цепким взглядом, словно проверяя, как я сейчас выгляжу.

Внешне — я в порядке, мама… А вот внутри… кто там видит, что внутри у меня апокалипсис и разруха?

Присаживаюсь и беру вилку.

— А где кольцо? — внимательный взгляд мамы выжигает дырку в моем пальце.

Отвожу глаза.

— У Эндрю, — вру ей в лицо. Я не хочу расстраивать ее еще больше, чем я сейчас это сделаю. Она сказала, что я ночевала у друга. Пусть будет там. На самом деле я понятия не имею, куда делся мой бриллиант. Я сама только сейчас это заметила. Это не то, что меня волнует. — Мам… — замолкаю, не зная, как преподнести ей горькую правду. Не так-то и сложно сказать кому-то, что твой любимый — в прошлом — папочка — полный козел. — Знаешь… а папа-то вчера так и не приехал… — незаметно сглатываю, а потом выпаливаю на одном дыхании: — Ему совершенно не до нас было… Он там… — прикусываю губу. Он там — что? Развлекался? Поглаживал беременный живот своей пассии? Шумно выдыхаю. — Он там другОЙ женщиной занят был.

Зажмуриваюсь.

Всё теперь назад пути нет.

Тишина.

Мама молчит. Я растерянно открываю глаза. И понимаю, что…

— Ты… ты знала? — ошеломленно шепчу. По ее лицу видно, что эта новость не была для нее новостью…

— Ева… — мама пытается сказать мне что-то.

Я перебиваю ее, останавливая жестом. Впервые в жизни я так веду себя по отношению к родителям. Но ведь и они впервые в жизни делают всё это.

— Ответь! Ты знала? — вопрошаю с надеждой, что всё же ошиблась.

Мама на миг поджимает губы, потом спохватывается — морщины же будут — и смотрит на меня, не мигая.

— Знала… — произношу беззвучно. Она знала о том, что отец там…

Она кивает.

Я бросаю вилку на стол. Она с грохотом ударяется о стакан с соком, разливая оранжевую жидкость.

— Ева, послушай, — спокойным тоном произносит моя мама. — У взрослых всё иногда не так… не так, как кажется. Всё гораздо сложнее.

— Что — сложнее, мама??? — я поднимаю на нее голос. Впервые. — Что сложнее? Любить свою семью и не изменять? Да? Ты ведь папу любишь! — замираю. — Неужели ты папу не любишь?