— Я разнервничалась после нашего разговора на кухне. Не могу... — Девушка начала наклоняться.

— Идем, тебе нужно сесть. — Он взял её за пояс так же, как обычно брал Эмму, когда помогал куда-то подняться. Судя по всему, привычка. Встревоженно выдохнул и медленно, осторожно повел в гостиную. — Я вызову скорую. Такие приступы терпеть нельзя, тебе нужно обследование. Поеду в больницу с тобой.

— Не нужно скорую. — Белита закусила губу. — Просто врача достаточно будет… скоро отпустит, я думаю…

— Ты думаешь?! Халатное отношение к здоровью, Бел. Тебе нужно МРТ мозга сделать, ЭЭГ, сдать анализы. Не допускала мысль об опухоли? Аневризме? Врач наощупь тебе диагноз не поставит, нужно ехать в больницу.

— Дай мне немного посидеть, и станет лучше. — Кин сжала зубы. — Я не против сходить на обследование, давно было пора, но скорую вызывать не нужно. Правда. Лучше завтра с утра своим ходом… Пожалуйста.

— Как ребенок. — Нейт прищурился, затем прикрыл глаза. — Ладно. Я позвоню секретарю на работу, скажу, что меня сегодня не будет, понаблюдаю за твоим состоянием. Если станет хуже — мы едем в больницу, тут же. — Он аккуратно усадил девушку на диван в гостиной, и с усмешкой покачал головой. — Чем дольше живу, тем сильнее убеждаюсь во мнении, что взрослых людей на планете практически не осталось.

— Взрослые люди сами в состоянии оценивать свое состояние. — Белита обиженно поджала губы. То ему не нравилась, что она отказывалась от его стейков, и сама о себе заботилась. Теперь ему не нравилось, что она «не могла о себе позаботиться», потому что не ехала в больницу. Ему вообще хоть что-нибудь нравилось? Или он умел только придираться?

Вроде бы нравилось, потому что к Эмме он не придирался. Сокрушался, когда она не ела, но не придирался. Из-за этого Кин чувствовала чудовищный, мерзкий осадок. Единственное, с чем Нейт цеплялся к инвалидке, это её туфли. Все?

Раздосадованная девушка сжимала зубы все сильнее. Она не могла престать сравнивать отношение Штайнера к ней, и к Фастер. И чем дольше она жила в этом доме, тем сильнее замечала, что разница в отношении складывалась совсем не в её пользу. Белита со вздохом опустила глаза, и стала искать пульт от телевизора.

В тот же момент на её лицо упала темная тень. Мужчина задвигал в гостиной шторы.

— Яркий свет провоцирует мигренозные боли. — Как робот отчеканил он. Затем быстро подошел, и забрал пульт с дивана. — Яркий свет в любых проявлениях, как и резкий звук. Тебе нужен кофе и покой.

— Что тогда мы будем делать? — Она ошарашено подняла брови. — Я думала, телевизор посмотрим. — План, в котором они вместе смотрят фильм в гостиной, обнимаются и лежат сейчас рассыпался в пыль. Нейт действительно заботился, но совсем не так, как представлялось вначале.

— Я буду сидеть в кресле. Ты будешь лежать в тишине и пытаться спать.

— Но как я буду спать, если ты собрался делать мне кофе? — От напряжения начинало дергаться нижнее веко.

— Я сказал «пытаться спать». В темноте и тишине тебе станет легче, как и от кофеина.

— А ты чем будешь заниматься? — Рот на правильном лице уезжал куда-то в сторону.

— Я же сказал: сидеть в кресле. И прекращай говорить со мной, головная боль может усилиться. — Темный силуэт ходил по комнате, убирая просветы между штор.

— И как долго мне тут лежать? — Тихо спросила девушка, с нескрываемым протестом глядя на Штайнера.

— Пока не станет легче. Все, замолкай.

— Ты Эмму тоже так укладываешь, когда ей плохо?! — Белита сузила глаза. — Или, все же, спрашиваешь, хочет она этого или нет?!! Что-то я ни разу не видела, чтобы ты диктовал ей, что делать, даже если она сама ползет наверх по лестнице. Может я тоже буду решать, при каких условиях мне лежать, когда у меня что-то болит? В конце концов, я знаю свой организм. И знаю, от чего мне станет хуже, а от чего нет. — Она нарочито медленно встала, и пошла к выходу из комнаты. — Я хочу прилечь в спальне. Кресел там нет, и раз ты сегодня не на работе, то приляг со мной. Посмотрим какой-нибудь фильм на низкой яркости экрана.

— Не сравнивай меж собой птицу и письменный стол. — Нейтан сложил на груди руки. — Эмма ходит на физио, конечно она будет пытаться сделать что-то сама, в том числе и подняться по лестнице. У нее мышечная дистрофия, а у тебя — мигрень, и то никто еще не уверен в этом. — Мужчина покачал головой и вздохнул. — Но даже с лестницей я ей помогаю, когда это нужно. По-братски. А она покорно принимает эту помощь. — Почему-то на фразе «покорно принимает» он странно напрягся, чуть сдвинул брови, и замер, словно проваливался в воспоминания. Какие-то вязкие, отвратительно приятные воспоминания.

Белита отшатнулась. От его выражения хотелось дать ему пощечину. Снова.

— А таращишься на ее сиськи ты тоже «по-братски»?! — Прошипела Кин. Самоконтроль треснул. — Может, «сестру» еще и трахнуть можно?! А? Инцест — дело семейное, да?

— Что ты несешь? — Нейт чувствовал, как дергалось нижнее веко. — Я сказал, она мне как сестра. От таких шуток меня тошнит.

— В том-то и дело, что «как» сестра. Я слышала это уже раз сорок!! — Девушка скрестила руки на груди и оперлась на стену. — Я хочу, чтобы она съехала отсюда. Сколько можно тянуть?! Или ты до старости собрался так втроем жить? Выбирай, Нейт. — Вздох. — Выбирай, она или я. Так больше продолжаться не может.