— Я тебя такой напуганной со дня знакомства не видела. Ты тогда так же тряслась и постоянно оглядывалась.

— Забудь. Правда. Все нормально. — Встаю, надеясь добраться до ванной и принять душ.

Маша меня останавливает.

— Ну, если нормально… — Смотрит она в сторону моей комнаты.

— У нас что-то произошло?

Нервам конец. Сажусь, чтобы не рухнуть.

— Мне директор садика звонила. Твой телефон был недоступен.

— Да…

Быстро проверяю мобильный. Зараза выключен. Батарея села или что-то еще.

— В общем, тебя из-за той драки вызывают. Будет какое-то родительское собрание. И если не удастся ничего уладить с родителями девочки, нам, наверное, придется менять сад.

— Собрание? С родителями? — моя челюсть падает на пол, а натертое между ног место вспыхивает огнем.

— Как-то так… — жмет плечами Маша. — Завтра в шесть нужно быть в саду. Ангелина Павловна просила не опаздывать.

Егор

Член стоит колом. В голове — вой взлетающего самолета. Перед глазами — жопа.

Жопа во всех смыслах!

Вначале физическая — бледные, оттисканные булки с четким отпечатком моей пятерни на левой ягодице.

Потом, блядь, метахуическая! В виде быстро убегающей бабы.

До жрицы со мной случалось всякое. Одна Лариса Батьковна чего стоила! Кровищу все годы брака сосала лучше, чем член. Но к бабским побегам после охрененного оргазма… с пульсацией, дрожью и сладким «а-а-а» жизнь меня точно не готовила.

Тут сразу и не понять: недодрал, передрал или драл как-то не так.

Весь нажитый нелегким трудом опыт мимо кассы.

— Сумасшедшая, вернись! — толкнув дверцу, ору ей в спину.

Шипя и проклиная все вокруг, заталкиваю бойца в штаны. Однако моя спринтерша к этому времени преодолевает свою стометровку. Резво, живенько, будто и не было минуту назад никаких физических упражнений. Словно не она выдоила из меня весь боезапас до последнего головастика.

— Ты серьезно? — провожаю ее взглядом.

— Бу-бу-бу… — ворчит она себе под нос, поправляя платье возле двери служебного входа.

Так и хочется забить на все и догнать. Схватив, перегнуть беглянку через колено. Огладить тощий зад. И оставить засос на второй булке. Яркий, как клеймо. Чтобы ни одна падла не посмела пристроиться и поднять хрен на моё.

Фантазия до мелочей показывает, как и что я буду делать. Уносит меня в этих планах до болезненной твердости. Член на радостях уже не просто просится наружу. Он, не щадя себя самого, таранит башкой замок ширинки. Заставляет подвывать от этого «удовольствия».

Охренительный попадос из-за бабы!

К счастью, головной мозг очень вовремя перенимает управление над хребтовым. «Да пошла она!» — мысленно сплевываю. И вместо спасения рядового Райана я выруливаю нафиг с парковки, еду домой.

Как показывают утренние события, птица Обломинго прилетела ко мне надолго и свила гнездо.

Вместо свежего эспрессо кофеварка блюет в любимую кружку какой-то мутной бурдой. А вместо спокойной дороги на работу, я битый час стою в пробках.

Расплата приходит неотвратимо! Счастливый, что есть на кого сорваться, Сыровский выливает на мои уши весь свой недюжинный словарный запас.

Под тихий скулеж Байкала, узнаю, что я внебрачный сын ножки стула и его задницы. Принимаю к сведению, что дела у нас на буквы «п», «х» и другие интересные буквы алфавита. Без пыток соглашаюсь, что всех нас нужно уволить к чертовой матери и набрать новых с извилинами в черепной коробке.

После такой прочистки мозга, в голове как в унитазе после ершика — стерильно до скрипа и слепит изнутри ярким блеском.

Работоспособность поднимается до отметки «максимум», как член на декольте моей жрицы.

— Санпалыч сегодня в ударе, — понимающе кивает Смагин, почесывая за ухом Байкала. — Говорят, родители одной из жертв жалобу Генпрокурору накатали, что мы тянем резину.

— Ничего нового, — даже не удивляюсь.

Они не первые и не последние. Всегда кто-то строчит, кого-то взъебывают, а дела после этих отвлекающих мероприятий стопорятся еще сильнее.

— А как с Москвой? Все подтвердилось? — нюх у Сереги не хуже, чем у его собаки.