— У вас с Байкалом сейчас одинаковое выражение морды, — ржет Серега, кивая на своего подопечного.

Тот в стойке! Не сводит напряженного взгляда с блондинистой болонки через дорогу.

— Поверь мне на слово, — чешу пса за ухом, — от этих сучек одна головная боль!

— И дыра в кармане, — понимающе добавляет Смагин.

— Это, блядь, не дыра! Это котлован! — Прикидывая в уме самый короткий маршрут до детского сада, устраиваюсь на водительском сиденье своей машины.

— Тебе, если что, звонить? Или ты на раскопках? — не сдерживая смеха, уточняет догадливый Серега.

— Я на закопках. Если к утру не откопаюсь, скажи Сыровскому, что погиб смертью храбрых. — Завожу двигатель и, не тратя больше ни одной секунды, срываюсь с места.

Как ни пытаюсь успеть к назначенному времени, все равно опаздываю. Когда влетаю в кабинет директрисы, там уже полноценные боевые действия.

Ангелина Павловна, обложившись картонными папками, изображает выглянувшего из башни танкиста. Бледная жрица — пленного пехотинца. А моя бывшая — эскадрон гусар летучих. С шашками наголо!

— Егор Семенович, вы так вовремя, — радостно блеет директриса, стоит мне шагнуть на поле боя. — Мы вас так ждали. — Она полностью высовывается из своей башни и расправляет плечи.

— Посмотрите, кто пришел! — бодро рявкает Лариса. — Ну, наконец-то, ты заинтересовался проблемами нашей девочки.

Для полноты картины не хватает, чтобы жрица тоже что-нибудь произнесла. Например: «Ну, здравствуй, милый!» Однако судя по перепуганному лицу, жрице сейчас не до разговоров.

— На каком моменте вы остановились? — Делаю максимально серьезный вид и сажусь напротив директрисы.

— Спасибо, что не с начала, — тихо шепчет сидящая справа жрица.

— А мы как раз перешли к самому главному! — Обрадованная появлением еще одного зрителя, Лариса преображается. Алые губы изгибаются в хищную ухмылку, в глазах загораются огни инквизиции.

Совсем как в славные времена нашего брака, когда я задерживался на работе или возвращался из командировок.

От ностальгии аж мурашки по спине бегут. Незабываемые впечатления.

— Может быть, мы попробуем как-нибудь мирно… решить вопросы? — Ангелина Павловна нервно сглатывает.

Видимо, на прелюдии Лариса уже показала себя во всей красе.

— Не тот случай, — сочувственно качаю головой.

Как показал мой опыт, бесполезно даже пытаться остановить этот бронепоезд. Проще смиренно лечь на рельсы и позволить быстро переехать себя туда-сюда до выработки остатков топлива.

— Ну, вещай! — командую я Ларисе и мысленно надеваю на всех нас каски.

— Благодарю. — Режим вещания включается без дополнительного пинка.

За пятнадцать минут благодаря буйной фантазии бывшей жены маленькая муха раздувается в гигантского слона-мутанта. Обычная детская ссора оказывается «тяжелейшей психологической травмой». А моя кукуш… то есть, жрица становится антисоциальным элементом, который растит будущего преступника.

Примерно такой букет «фиалок» я себе и представлял. Однако, неподготовленные, директриса и жрица немного отъезжают.

— Если мы не примем правильное решение, может пострадать кто-нибудь еще, — закругляется Лариса. — Я готова приложить все усилия, чтобы не допустить подобного. Потому после этого собрания планирую посетить службу опеки.

Шокированная Ангелина Павловна открывает рот на проветривание. А жрица покрывается красными пятнами.

Подозреваю, еще пара «ласковых» слов о пацане, и мне придется вспоминать, как оказывать первую медицинскую помощь.

— Радость моя, а тебе не кажется, что служба опеки это не наш вариант? — надо как-то выруливать из этого пиздеца.

— Егор, только не говори, что хочешь оставить все, как есть!

— Ну что ты! — поднимаю руки вверх. Хорошо было бы грохнуть кулаком о стол и забыть о проблеме. Жаль, с Ларисой такие методы не работают. — Ты все так замечательно расписала. Я могу лишь порадоваться твоей бдительности.

— Тогда что ты предлагаешь?

Чувствую, как на мне пересекаются взгляды трех пар глаз.

— Как представитель правоохранительных органов я готов лично взять это дело под свой контроль.

— Как?!

— Проведем нужные беседы, оформим документы. — Киваю директрисе. — Организуем воспитательную работу прямо в саду. Чтобы, так сказать, не пускать дело на самотек.

— А Следственный комитет может заниматься подобными вопросами? — Похоже, в голове моей бывшей благоверной рвутся все шаблоны.