Жрица вздрагивает всем телом.

Всхлипывает.

Повернув голову вбок, кусает свои пухлые губы. С ума меня сводит этой отзывчивостью.

— Я тебя всегда буду хотеть. И трахать только тебя! — Не могу больше растягивать агонию. Терпению хана.

Делаю последний неспешный толчок и срываюсь на жесткий быстрый ритм.

Трахаю эту роскошную женщину как одержимый. Врезаюсь в тугую бархатную плоть. Натягиваю Алену на свой член и шизею от глубоких грудных стонов. Улетаю от жадной пульсации.

Ловлю губами последнее хриплое «Да» и закачиваю в любимую вагину всю сперму до последней капли.

Алена

До сегодняшнего утра я свято верила, что в день знакомства с Егором на моей улице перевернулся грузовик со счастьем. Этот фантастический мужчина вернул мне веру в мою женственность, показал, что такое настоящая мужская забота, и избавил он садиста-мужа.

Однако к концу завтрака становится понятно, что это был не грузовик!

В тот день на моей улице сошел с рельсов целый поезд.

— А можешь повторить, как для глухих, что ты сейчас сказал? — прошу я его после очень странного предложения.

— Что ж ты такая непонятливая? — ухмыляется этот гад, подкладывая в тарелку дочки ароматную творожно-банановую вафлю.

— Я буду над собой работать. — Вынимаю из вафельницы новую порцию. — Ты только повтори.

Я даже в теории не знаю, что такое кокетство, но ресницы как-то сами собой включают режим веера, а щеки загораются от румянца.

— К родителям твоим сегодня поедем. Вопросы у меня к ним. Много! И одна просьба. Приличная!

Сложив руки на столе, Егор пытливо наблюдает за моей реакцией. Точь-в-точь как соседский кот за птичкой на ближайшем дереве.

— А может, не надо?..

Сама не знаю, чего боюсь сильнее: того что Егор разочаруется в моих родителях, того что они — в нем, или неудобного разговора о Марате.

— Да не бледней ты так! — улыбается этот умник. — Не женщина, а цветомузыка. То красная, то белая.

Егор встает со своего места. Подходит ко мне и гладит по щекам.

— Они все еще надеются, что я одумаюсь и вернусь к му…

Осекаюсь на слове «муж». Нужно как-то привыкать, что наш брак и все ужасы в прошлом. Исключить Марата из картинки своей жизни и вычеркнуть его имя из лексикона.

Если не ради себя, то хотя бы ради Паши. Теперь рядом с ним есть отличный пример мужчины и сразу два дедушки.

— А ты и вернешься. — Егор кладет свои большие горячие ладони на мою талию и плавно притягивает к каменной груди. — К своему новому мужу! Ко мне.

— Майор Боровский, у меня от вас голова кругом.

Мы целую ночь спали в обнимку. Дважды за утро успели заняться любовью. И все равно… во рту пересыхает от потребности в поцелуях, а сердце колотится так быстро, словно вместо замужества Егор предлагает дружно прыгнуть со скалы.

— Говорят, второй раз не страшно. А мы с тобой, считай, бывалые. — Подмигивает этот голубоглазый бульдозер.

— После такого опыта нормальные люди ЗАГС по большой дуге до старости обходят.

Не могу сдержать улыбку.

— Будем рвать шаблоны.

— В клочья.

— Осталось лишь отвадить Ларису, чтобы не смела больше забирать Катю. И утрясти с твоими родными…

Что именно «утрясти» так и остается для меня загадкой. Сама боюсь даже заикнуться. А Егор загадочно молчит.

Вместо расспросов после завтрака мы все дружно переодеваемся. Дети наряжаются в свои самые красивые костюмы: Паша — в синий с пингвином на свитере и такими же синими декоративными заплатками на штанах. А Катя — в оранжевый с зайцем и морковками.

Когда они вместе начинают надевать ботинки, я на миг замираю.

Раньше я не обращала внимания, насколько они похожи. В нашей постоянной суете не было времени заметить удивительное сходство. А сейчас чуть не падаю.

Дети от разных родителей!

Малыши из разных городов!

А с виду как брат и сестра! С одинаково вздернутыми носами, небесно-голубыми глазами, как у Егора. Оба светло-русые, как я, и с небольшими щербинками между передних зубов.

Близнецы! Однояйцевые!