Самое приятнейшее удовольствие доставлено было царю на монетном дворе. Рассмотрев устройство, силу и ход машины, которой тиснят медали, он стал вместе с работниками приводить ее в действие. Каково ж было его удивление, когда он увидел, что из станка вышел его портрет которой по сходству и отделке превосходил все медали, доселе для него оттиснутые. Ему также очень понравился и оборот этой медали: на нем представлена была Слава, летящая от севера к югу, с следующей надписью, взятою из Виргилия: vires acquirit eundo (идучи приобретает силы). Это был намек на познания, собираемые сим государем во время путешествий.

Царь принял от короля два куска гобеленских обоев и отказался от шпаги, осыпанной брильянтами. Он подарил множество серебряных и золотых медалей, изображающих главнейшие происшествия его жизни, и портрет свой, осыпанный алмазами, маршалам д’Эстре и де Тессе, герцогу Антенскому и Вертону{206}, который служил ему во все время пребывания в Париже; к нему он почувствовал особенное расположение и просил, чтобы регент прислал его в Россию поверенным в делах от Франции. Всем прислужникам, бывшим при нем, велел раздать 60 тысяч ливров. Ему очень хотелось заключить с нами дружественной союз, но как это не сообразно было с планами регентовой политики, или, справедливее сказать, политики аббата Дюбуа{207}, то он получил в ответ неопределенные изъявления дружества, которые не имели никаких следствий.

…Монарх сей пробыл несколько дней в Фонтенбло и пользовался в нем удовольствием нарочно для него устроенной оленьей травли. Он собрал и увез с собою планы всех прекраснейших мест, им посещенных; если судить по приемам его, то нет сомнения, что он придаст стране своей столько прелестей, сколько придал уже ей величия и довел ее до цветущего состояния.

Говорят, что ему понравились обычаи наши и что ему хочется одеть свиту свою по французской моде. Все здесь без ума от него и находят его величайшим из когда-либо виданных монархов; до его времени на Московию все смотрели с каким-то отвращением. Это была страна, которую едва знали по карте и частным известиям некоторых писателей, которые не боялись опровержений и часто рассказывали о ней небылицы. Теперь дело другое: Московия или великая Россия весьма часто посещается иностранцами и производит значительный торг. Многочисленные армии, сформированные новым царем, превосходно обучены; искусства и мануфактуры сей страны процветают, равно как и науки; ум блещет между знатными особами, и в этом не усомнится никто из знавших князя Куракина, которого достоинства оценены здесь…

Одним словом, империя царя, уже и без того обширнейшая и пространнейшая, после новейшего образования ее и устройства, сделалась одною из страшнейших империй в мире. Все это свидетельствует о величии гения сего государя, который одною силою ума своего и воли создал и привел в исполнение столько великих начинаний и который для успешности оных подвергся всем родам опасностей, перенес столько трудов и совершил столько долговременных и тягостных путешествий, наблюдая нравы и обычаи разных наций Европы и замечая в них все достойное подражания для своего государства.

Изящный вкус его проявляется в этом выборе, и двор его вмещает уже в себя все, что он подсмотрел изящнейшего при дворах других венценосцев. Со всеми правительствами Европы успел он заключить союзные договоры, все они отправили министров к его двору и приняли его посланников. Многочисленность его флота и военных сухопутных сил, мудрость его советников таковы, что он заставил себя бояться и искать союзов с его державою, и вы видели уже какой перевес в делах политики произвело деятельное его участие в оных.

Должно сознаться, что и наружность сего монарха отвечает внутренним его достоинствам: он хорош собою и статен, взор его жив и воинственен. Особы, которые могли беседовать с ним без переводчиков, уверяют, что он чрезвычайно умен, сметливость и изящный вкус его проявляются во всех похвалах его и суждениях, страсть его к наукам доказывается той любознательностью, с которою он следил за действиями нашей обсерватории, все осматривал, обо всем расспрашивал по нескольку раз у наших математиков, тщательно собирал и скупал все любопытное и существенно полезное для блага своей державы и образования своих подданных.

Смело можно сказать, что он с пользою употребил каждый день, каждый час своего кратковременного пребывания в нашей столице: со двора выходил не позже шести часов утра и спешил осматривать все достойное любопытства. Обедал всегда в десять часов и после легкого ужина рано ложился спать. Посетил и оперу, и комедию нашу, более из любопытства, чем по склонности к развлечению: во всех действиях своих менее показывает наклонности к увеселению, чем к настоящему делу. Часто совещался с министрами нашими, а в особенности с маршалом де Тессе, назначенным ему в собеседники на все время пребывания государя сего во Франции; говорят, что все совещания эти происходили частью о замирении севера, а отчасти о торговом договоре с Францией.